– Узнали…
– Ну валите тогда отсюда все, дайте пообщаться! Бармалей, ты тоже.
Когда охрана покинула помещение, Коваль шагнула к кровати, остановившись в изножье и глядя на Ветку.
– Привет… – прошелестела едва слышно подруга, и Бес засуетился:
– Ветулечка, может, попить?
– Нет… дай нам… поговорить… Гриша… – попросила она, облизывая губы и тяжело дыша.
– Да-да, конечно… Только не волнуйся. – Бес встал и кивнул Марине, указывая на стул. – Только недолго, ладно? Слабенькая она еще, устает быстро…
– Иди уже! – недовольно сморщилась Марина, для которой такое поведение Беса было откровением.
Он одернул Веткину рубашку, поправил сползшее одеяло, погладил ее по щеке и пошел к двери. Коваль проводила его удивленным взглядом – никогда прежде не видела Гришку таким, потом села на его место и взяла Ветку за руку.
– Ну что, девочка моя? Тебе лучше? Я так волновалась…
– У тебя… нос другой стал… – прошептала та, чуть улыбнувшись.
– Да… мне его сломали, Ветуля, – призналась Марина, поглаживая ее пальчики. – Ты не разговаривай, не надо. Ветка, я так тебе благодарна, ты не представляешь… Я теперь в долгу перед тобой.
– Никаких… долгов… Мало я тебе… крови попортила? – Ветка облизнула сухие губы, и Коваль потянулась за кружкой, в которой был сок. – Гришка… домой меня завтра… хочет, – продолжила она, попив.
– Как домой? А кто…
– Я сама хочу, – перебила подруга. – Не могу тут… больше, устала… Дома быстрее… поправлюсь.
«Возможно, она права», – подумала Марина, глядя на исхудавшее личико Ветки. Конечно, дома, за городом, ей станет лучше, все же воздух, комфорт и все такое… В том, что Бес расшибется в лепешку, но обеспечит ей уход и лечение значительно более качественное, чем здесь, Коваль не сомневалась.
– Конечно, дорогая, дома всегда лучше.
– Как… Егор?
– О, это тема долгая! Вот погоди, выберешься отсюда, и мы приедем тебя навестить. Говорить мы, правда, лучше не стали, но мамин взгляд копируем просто мастерски! – улыбнулась она. – Хохол бесится…
Веткины губы дрогнули в улыбке, она прикрыла глаза, потом подняла свободную руку, поправила упавшую на лоб прядь волос.
– Коваль… ты сердишься на меня?
– За что? Девочка моя, за что я должна на тебя сердиться? Ты чуть не погибла, пытаясь спасти моего ребенка. – Марина наклонилась и поцеловала ее в лоб.
Она и в самом деле не злилась, да и что могла сделать в чужой стране одинокая женщина с ребенком, к тому же чужим, на руках? Она и так проявила чудеса героизма – не побоялась вооруженных мужиков, до последнего не отдавала им Марининого сына. Слава богу, что все обошлось, что она сама жива и Егорка в порядке.
За спиной раздалось осторожное покашливание – Бес вернулся, не вынеся ожидания в коридоре. Коваль уступила ему место возле Веткиной постели, отошла к окну, на котором красовался букет темно-бордовых роз в большой банке вместо вазы. От цветов тонко и приятно пахло, Марина чуть наклонилась, вдыхая этот аромат, и в тот же момент стекло над головой разлетелось, осыпая ее осколками.
– Ложись, дура! – рявкнул Гришка, одним прыжком оказываясь возле нее и роняя на пол. – Бармалей! Бармалей, сука, мигом все прочесать! Коваль, – тормошил он Марину, пытаясь заглянуть в лицо, – с тобой народу много? Охраны, говорю, сколько с тобой?
– Да слезь ты с меня! – удалось, наконец, и ей вклиниться с фразой, спихивая Беса. – Генка только.
– Звони, пусть моим поможет. Кого гасить хотели, меня или тебя? – Гришка помог подняться, отряхнул брюки и заметил кровавые следы на ее руках, – падая, Марина порезалась о валяющиеся на полу осколки. – Сейчас сестру позову…
– Не надо, фигня – царапины, – отмахнулась она, подходя к Ветке, лежащей с закрытыми глазами и таким видом, словно ее происходящее не задевало и даже не напугало. – Ветуля, ты как?
Голубые глазищи открылись, Ветка посмотрела на подругу и прошептала:
– Это не в тебя стреляли. Это – в Гришку…
Бес побледнел, но постарался не показать Ветке, что ее слова произвели на него впечатление. Марина потянула его за рукав, выведя из палаты. По коридору бежали двое больничных охранников, придерживая руками болтающиеся на поясе резиновые дубинки.
– Это у вас стекло разбилось? – запыхавшись, спросил один, и Коваль кивнула. – А что случилось?
– Знала б прикуп – не работала, – процедила она сквозь зубы. – Все? Позовите тогда санитарку, пусть осколки соберет.
– Милицию надо бы… – нерешительно начал охранник, но Бес перебил:
– Зачем? Кто-то камнем фуганул, будут тебе менты из-за этого кипеж поднимать!
– Так положено…
– Понял, – кивнул Гришка, откидывая полу халата и доставая из брючного кармана портмоне. – По полтиннику хватит? – В его руке зашелестели две зеленые купюры, охранники тут же посчитали служебный долг выполненным и удалились с «гревом» к себе в служебку. – Козлы, блин… – пробормотал Бес, возвращаясь в палату. – Как думаешь, кто это, а?
Коваль пожала плечами, версий никаких на этот счет у нее не имелось, а поводов «заказать» Гришу Беса было сколько угодно, да и желающих наверняка хватало. Марине вдруг жутко захотелось курить, она пошарила в кармане висевшего на вешалке полушубка в поисках сигарет и зажигалки.
«Надо же, не нагнись я понюхать цветы, и огребла бы пулю аккурат между глаз… Есть Бог на небе…»
В курилке Марина села на подоконник, но потом вдруг вспомнила звон разбившегося стекла и, благоразумно отойдя к противоположной стене, опустилась на корточки. Руки тряслись, зажигалка долго не слушалась и огня не выдавала, Коваль начала злиться. Наконец прикурить удалось, она глубоко затянулась, потом еще и еще. Немного отпустило, но неприятное ощущение близости смерти не проходило. Оказывается, вся бравада по поводу равнодушия к собственной жизни гроша ломаного не стоила – жить-то хочется! И понимаешь это именно тогда, когда находишься буквально на волосок…
«Хохол разорется, когда узнает, но об этом пока лучше не думать, и так вполне достаточно встряски на сегодняшний вечер».
Выбросив окурок в стоящее посреди курилки ведро, Марина пошла обратно в палату. Гришка суетился вокруг Ветки, пытаясь уговорить ее поесть, но та не сводила с него своих глазищ и что-то тихо бормотала.
Марина почувствовала себя лишней, сняла с вешалки шубу, и тут в палату ввалились Бармалей и Генка, и Бес недовольно повернулся к ним:
– Ну?
– Нашли «СВД» и стреляную гильзу на чердаке терапевтического корпуса, – доложил Гена. – Лежка грамотно оборудована, видимо, долго пасли.
– Тогда чего ж этот лох бабу от мужика не отличил? – поинтересовалась Коваль, набрасывая шубу на плечи и придерживая ее, чтобы не упала на пол. – Раз все грамотно?