— Не командуй!
— Сделай так, как я прошу, — уперев на слово «прошу», повторил Алекс, и Мэри подчинилась.
За дверью действительно стоял пакет, набитый продуктами. Мэри с удивлением посмотрела на верхний пролет лестницы, затем на нижний, но никого не обнаружила. Хмыкнув, она забрала еду и заперла дверь. Желания возвращаться в комнату и выслушивать излияния Алекса не было, но и выбора — тоже. Можно, конечно, уйти к себе, но это лишь временная отсрочка. Мэри видела — у него болит что-то внутри, что-то его угнетает, и ему некому рассказать об этом.
Когда она, разобрав продукты, вернулась в комнату, Алекс дремал, отвернувшись к спинке дивана. Мэри тихо опустилась в кресло, перекинув по привычке ноги через подлокотник, и задумалась. Почему у нее все не как у людей? Почему она не может просто жить? Не может выйти замуж, ждать мужа с работы и варить борщи? Почему постоянно носится по белу свету, пытаясь спастись от бывшего мужа, почему сейчас сидит практически под замком в квартире с человеком, от которого по-хорошему бы надо бежать без оглядки? Почему..?
— Вернулась? — не поворачиваясь, спросил Алекс.
— А могло быть иначе? Здесь всего три комнаты и кухня, бежать некуда, прятаться негде.
Алекс повернулся на бок, подпер здоровой рукой голову и внимательно посмотрел на Мэри. Она не отвела взгляд, хотя это далось с большим трудом.
— Я сам не знаю, почему именно тебе не боюсь рассказать. Не знаю. Марго вот поняла — и ты, я думаю, поймешь.
— Знаешь что? — перебила она. — Ты сам говорил — не надо длинных предисловий. Пойму или нет — это моя проблема. Ты хочешь излить душу — валяй, но потом не спрашивай моего отношения к твоим тайнам, хорошо?
Он усмехнулся. Девочка учится слишком быстро, слишком сильно становится похожа на него самого, и непонятно пока, хорошо это или плохо.
* * *
…Она была сестрой его друга. Хорошенькая девочка-подросток в белых гольфах и с двумя дерзкими хвостиками рыжих волос. Алекс сперва не обратил никакого внимания — мало ли детей вокруг. Зато Соня так и замерла в дверном косяке — вот он, принц из детской сказки, красивый, молодой, богатый. И даже не в деньгах дело — их и у ее родителей полно. К сожалению, он уделял ей столько же внимания, сколько распускающимся в саду цветам. Она старалась как можно чаще попадаться ему на глаза, делала вид, будто случайно зашла в кабинет брата Георгия — вроде как за пачкой бумаги, за карандашом, за ответом на задачку. И каждый раз от одного только взгляда на этого человека сердце начинало гулко биться. Алекс не был слеп — он прекрасно понял причину и ужаснулся своим тайным желаниям. Нельзя — она несовершеннолетняя, сестра друга. Но наивное кокетство девчушки, открытый взгляд, явное обожание в огромных карих глазах манили его как магнит. Чем-то неуловимым Соня напоминала Марго при их первой встрече. Исподволь он принялся наблюдать за ее нехитрыми попытками приблизиться, играть с ним, чувствуя себя на грани, на тонком лезвии — когда любой взгляд, любой жест может быть пойман мамой или братом. Как бы случайно столкнуться в полутемном коридоре поздно вечером — «ой, я вас не заметила… вот, за молоком ходила, очень хочется пить». Девочка забавляла его, как игрушка — но не больше. Не больше — пока не произошло нечто.
Это случилось в его следующий приезд, года через два, когда Алекс и думать забыл о Соне. Но она, оказывается, ни на секунду не забывала его. Как не забывала и состоявшегося однажды разговора. Алекс застал ее в розарии — Соня сидела на корточках и пыталась укрепить стебель только что сломанной по неосторожности розы, чтобы мама не видела.
— Такая взрослая — и играешь в песочек? — Насмешливый голос заставил Соню покраснеть и распрямиться.
— Ну и что? — От смущения она начала говорить с вызовом, хотя прежде никогда не позволила бы себе подобного тона в обращении с мужчиной.
— Тебе замуж пора, — снова повторил он, словно издеваясь.
— Я не хочу замуж! — отрезала она, поворачиваясь спиной, и услышала его совершенно серьезный голос:
— А за меня выйдешь?
Соня повернулась и растеряно посмотрела на Алекса.
— Не выйду…
— Посмотрим.
— Не дождетесь! — выкрикнула она, сорвалась с места и убежала, сопровождаемая его смехом.
И теперь, когда Алекс снова приехал в их дом, в день совершеннолетия Сони, за столом, при всей многочисленной родне, Георгий вдруг объявил, что выдает сестру замуж за старинного друга семьи.
Услышав знакомое имя, Соня чуть не потеряла сознание. Трудно сказать, что сильнее — уязвленная гордость кавказской женщины или уже ставшая очевидной любовь. Она вспыхнула совсем как тогда, в розарии, вскочила и убежала из-за стола. Алекс уехал тем же вечером.
До свадьбы оставалось полгода, по кавказским меркам это мало — времени на подготовку в обрез. К ним переехала жить Роза — красивая и веселая тетка, сестра его отца. На первый взгляд она казалась совсем молодой, но лицо было покрыто мелкими морщинками. Она бурно выражала симпатию к будущей невестке и активно помогала в подготовке грядущего мероприятия. Их отношения скорее напоминали дружеские, но Соня не понимала — почему жених не хочет увидеть ее?
И это все-таки случилось. Не совсем так, как ожидалось, но празднично и красиво. Он приехал по каким-то делам и сразу появился в доме у Георгия. На свою будущую супругу смотрел слегка свысока, хотя и с большой нежностью. Попыток к сближению не делал, существовал совершенно автономно, часто оставался ночевать. Однажды ночью они нечаянно столкнулись на кухне. Поначалу возникла неловкость. Налив воды, Соня ушла к себе, но уснуть уже не смогла. Ее мучил вопрос — любит ли ее этот мужчина? Почему решил жениться на ней? Следующей ночью она придумала, что ей понадобились таблетки. Конечно же, он ждал ее с коньяком и сигаретой. Они проговорили всю ночь. Так повторялось несколько раз. Однажды она не пришла на традиционное «свидание» — ее свалила нешуточная мигрень, она даже встать не могла. Тогда Алекс и пришел к ней впервые. Беспокойство быстро переросло в уверенность, что он знает, какое лекарство ей нужно — все женщины одинаковы, все хотели его любви, но не решались прямо сказать об этом. Так ночные свидания с кухни плавно переместились в комнату Сони.
Ее вовсе не смущала моральная сторона вопроса — Алекса она воспринимала уже как своего мужа, а как воспринимал ее он… Этим вопросом она не задавалась. Не задавался им и сам жених — ему не были ведомы муки совести. Лишь однажды и лишь одна женщина смутила его душу и заставила сожалеть о содеянном. Но та женщина была далеко, замужем и потеряна для него навсегда.
Накануне свадьбы до Алекса вдруг дошел смысл происходящих событий. Эта милая девушка, Соня, была ему очень симпатична, но он не мог представить себя зажатым в тесные рамки отцовских правил, его и теткиного упрямого желания женить его на «хорошей девушке». «Хороших» он никогда не любил, даже не замечал. Ему нужна была драма, надлом в душе, безумная страсть, не выражаемая словами, нужна была в женщине натура настоящего дикого зверя, умеющего любить до самой смерти, но готового в любой момент откусить любимую руку, повинуясь первобытному инстинкту. Одним словом, связывать себя узами брака с сестренкой Георгия он никак не хотел. Было еще не слишком поздно передумать, но наверняка Георгий так не считал. Поэтому объясняться с братом невесты Алекс не стал. В тот момент, когда взволнованная Соня очередной раз ждала его в своей комнате, он, отмахав пешком три квартала от дома, уже ловил машину в сторону аэропорта.