У Марины появилось ощущение, что ее макнули головой в дерьмо и не отпускают…
– Ты… сволочь! – выдохнула она.
– И еще какая! – подтвердил Мастиф. – Так ответишь? Нет? Ну, как знаешь… – Он поднялся, подошел к сейфу, где на полках рядами стояли видеокассеты. Вынув одну, воткнул ее в видеодвойку. – Сейчас я тебе покажу кое-что.
Он щелкнул кнопкой на пульте, и Марининому взору предстал бассейн, а в нем – Олег и она сама. Они занимались любовью, лицо у Коваль было счастливым и безмятежным, и живой Олег гладил ее своими сильными руками… Непрошеные слезы потекли по щекам, Марина вцепилась в подлокотники кресла, чтобы ненароком не сомкнуть пальцы на старческой морщинистой шее. Не догадывавшийся об этом Мастиф нажал на перемотку, и через мгновение на экране опять появился Олег, ласкающий свою любимую на кухне, прямо на столе.
– Должен признать, что Череп действительно тебя любил, – сказал старик со вздохом. – Смотри, какое у него лицо. Может, и зря я его завалил. Погорячился…
– Выключи, я прошу тебя, – прошептала Коваль, вытирая слезы.
– А что такое? – удивился он. – Тебе не интересно?
– Я вижу, тебе нравится надо мной издеваться? – мрачно предположила она, едва сдерживая рвущиеся крики и ругательства.
– Издевательства – это не по моей части, это к Корейцу обратись, если соскучилась по плеткам и бритвам, дорогая, он с радостью доставит тебе пару приятных минут! – не упустил случая подколоть Мастиф, снова нажимая перемотку и останавливая, когда появилось искаженное страстью лицо Малыша. – О, а вот и наш несговорчивый строитель! Ишь, как старается тебя не разочаровать! По-моему, с ним тебе лучше было, я прав? Личико-то у тебя какое, девочка моя! Ах, как же он тебя…
Договорить Коваль помешала, запустив в экран тяжелым бронзовым стаканом с карандашами. Раздался хлопок, все погасло. Мастиф укоризненно покачал головой:
– Что ж ты нервная такая стала? Валерьянку пей тогда, а не коньяк с текилой, – он похлопал ее по щеке. – Теперь понимаешь, что я имел в виду?
– Если решил шантажировать этим Малыша, то смысла не вижу – он не женат, ему бояться некого.
– А он тут ни при чем. Дело в тебе – на случай, если вдруг начнешь позволять себе лишнее. Ведь вряд ли ты захочешь, чтобы Малыш узнал о тебе разные подробности. Например, о твоей страсти к собственному телохранителю… Я же вижу, что ты влюбилась, мечтаешь удрать от меня, но мне-то оно надо разве? Я не для того тебя взял, чтобы ты теперь бросила старика. И эта пленка – гарантия того, что ты будешь со мной и будешь делать все, что я скажу. А иначе она ляжет на стол твоего обожаемого Малыша. И на словах я ему кое-что расскажу про сладкую Коваль. Напомнить, как ты развлекалась с Денисом своим? А этот роман с военным, из-за которого я едва тебя не упустил? Слава богу, его вовремя грохнули…
Марина подняла на него глаза, полные ненависти:
– Ты не погнушаешься и мертвых из могил вытащить, если понадобится!
– Не сомневайся, я еще не то могу! – заверил Мастиф совершенно без намека на иронию. – Все, утомила, иди к себе и думай, что делать станешь… И не страдай особо по своему майоришке, – добавил он уже в спину уходящей Коваль. – Где бы ты сейчас была, будь он жив?
Спотыкаясь, Марина побрела прочь из кабинета, из дома… если бы могла – то и из этой чертовой жизни тоже. Но не могла она позволить себе такой роскоши, не могла, потому что должна была отомстить. Нужно только время, а его теперь совсем немного будет, если действительно развяжется война за передел территории. Мастиф-то сидит в своем коттедже, как в бункере – ему что! А вот она, Марина, летает вечно по городу, и в любой момент в ее голове может образоваться ма-а-а-ленькая такая дырочка. И прах сожженного в том проклятом костре Олега не даст ей покоя и на том свете… Как же угораздило вляпаться…
К жизни вернул перезвон мобильного. Пришлось взять трубку:
– Алло!
– Это ты, что ли, Коваль? А я – Сеня Лодочник! – хрипло заголосила трубка. – Слушай сюда, сучка, если ты и твой выживший из ума старый козел не прекратите лезть на мою землю, то его я просто похороню. А тебя мои пацаны поставят раком и наизнанку вывернут, тварь! Усекла?!
– Пошел ты на хрен! – заорала она в ответ. – Это наша земля, и ты знаешь это не хуже моего!
– Ну, короче, ты поняла… – Дальше он добавил нечто такое семиэтажное, что у Марины лицо стало пунцовым. – Готовься и не забудь заупокойную заказать!
В ухо ударили гудки отбоя. Вот оно, началось! Коваль набрала номер Мастифа и, когда он ответил, осевшим голосом выдала:
– Мне сейчас звонил Лодочник! Можешь считать, что мы уже покойники!
– Не устраивай истерику! – приказал он. – Звони Малышу!
– Я не стану делать этого, не хочу ввязывать его в наши разборки!
– Дура, если он не вступится, ты сдохнешь, даже не успев моргнуть глазом! – рявкнул Мастиф.
– Так, а теперь меня слушай! – перебила она. – Сама разберусь, а ты не лезь больше. Все, что мог, ты уже сделал. Теперь сиди и жди, чем закончится твоя афера. И не вздумай мне помешать!
Коваль швырнула мобильный о мраморный пол так, что он разлетелся вдребезги:
– Все, блин, я покажу вам всем, что такое Коваль, если ее разозлить! Волк! – заорала она. – Розана ко мне, живо! Усильте охрану, в город по одному не соваться, мне нужна еще машина сопровождения!
Ошалевший от крика Волк побежал звонить Розану, которого Марина, по совету Олега, сумела перетянуть на свою сторону. Касьян пошел к охранникам, а сама Коваль, тяпнув для храбрости коньячку, села в гостиной и стала ждать. Минут через сорок ворвался Розан весь в мыле:
– Что случилось?
– Розан, на меня наехал Лодочник, делим участок на набережной.
– Вот старый пень, все-таки решился обратно вернуть! – выматерившись, произнес он. – Ведь как предупреждали его: мол, не тронь чужое, не паши Сенин огород, так нет же, и вас еще подставил!
– Это лирика! – отсекла Коваль. – Короче, пока не перебили нас, давай перебьем их!
Розан тихо присвистнул:
– Ну, ни фига себе! Их раза в три больше, как вы себе это представляете?
– Я что, поинтересовалась количеством, счетовод хренов? – зло спросила Марина, сверкнув глазами. – Я же ясно сказала – нужно успеть первыми.
– Это же беспредел, Марина Викторовна, – почесал покрасневшую от волнения лысину Розан.
– Да. Но выхода у нас нет.
– Вы похожи сейчас на Черепа, когда ему было лет двадцать пять, – тихо сказал он. – Тот тоже берегов не видел, когда ему было что-то нужно…
– А кто, по-твоему, меня научил? – вздохнула Марина, в который раз с грустью вспомнив погибшего Олега. – Прошу тебя, сделай, как я сказала, иначе…
– Да понял я, Марина Викторовна!