– Чтобы дать сдачи, нужно хотеть. А я не хочу!
Розан плюнул и ушел к себе, взбешенный ее упрямством, а Марина рухнула спать.
Назавтра офис Коваль перевернули менты, устроив там обыск и допросив всех сотрудников поголовно. Она сама приехала как раз к финалу, когда все было вверх дном, а зареванная секретарша Ольга давала какие-то показания. Марина со входа заорала на командующего всем этим беспределом полковника Гордеенко, назначенного вместо погибшего Корнеева:
– Что за произвол, Гордеенко?! По какому поводу шмон? Где санкция?
– Борзометр выключи, Коваль, а то закрою на пятнадцать суток, – пообещал он. – Вот санкция.
– И что на этот раз? – поинтересовалась Марина, с интересом разглядывая протянутый документ.
– Говорят, твои люди организовали покушение на Малышева.
– Говорят?! Это что – повод для обыска?! И потом, если бы я реально этого захотела, то Малышев был бы уже на небесах – я не мелочусь в таких вопросах, ты знаешь это не хуже моего! – В ней все кипело от злости. – А хочешь, я скажу, кто науськал тебя и денег отвалил за этот бардак? – глядя ему прямо в глаза, вдруг совсем тихо спросила Коваль, затягиваясь сигаретой.
Гордеенко поморщился:
– Не смотри так!
– Плохо спать будешь? – зловеще бросила Марина, не отрывая взгляда от его лица. В последнее время она приобрела привычку смотреть прямо в глаза собеседника исподлобья и не мигая. Это не многие выдерживали. – Так сказать?
– Прекрати! – взмолился враз взмокший мент. – Ну, правда, взгляд у тебя, как у кобры, аж мороз по коже!
Коваль усмехнулась и спросила, уже не глядя на Гордеенко:
– И что же, у тебя есть заявление Малышева о покушении?
– Нет… – растерялся он.
– Тогда как ты получил санкцию прокурора, в таком случае, а? Нет заявления потерпевшего, следовательно, дела тоже никакого нет. А обыск у меня в офисе, значит, есть. Где же законность, которую вы так свято оберегаете от таких, как я, господин полковник? Ведь теперь я могу раздуть из этого такой скандал, что у тебя земля под ногами гореть будет, Гордеенко! Твой предшественник поумнее был, не подставлялся так глупо за три копейки.
– Ладно, хватит! Мы закончили, протокол подпиши – и свободна.
Марина захохотала, глядя, как заторопился полковник унести ноги из ее владений:
– Нет, дорогой, ничего подписывать я не стану до тех пор, пока не увижу собственноручно написанного заявления от Малышева! А тебя сгною, так и знай, прямо сейчас и начну, чего откладывать!
И, сев прямо на стол, набрала на мобильный прокурору:
– Георгий Георгиевич? День добрый, это Коваль. Как ваше здоровье, приболели? Да просто у меня здесь Гордеенко с санкцией на обыск, подписанной Климовым, замом вашим, вот я и решила, что вы больны. Ой, рада слышать, что все в порядке! Елене Андреевне большущий привет. Да, здесь еще, секунду, – она протянула трубку побледневшему полковнику.
Неизвестно, что там ему сказал прокурор, но точно не премию пообещал – лицо Гордеенко стало сначала красным, потом снова белым. Когда же он положил трубку, на него было жалко смотреть.
– Ну, что, Гордеенко, убедился, что я слов на ветер не бросаю? – сочувственно спросила Коваль. – Учись, твой предшественник, если уж хотел меня прижать, то всегда находил что-то убойное, чтоб наверняка и без косяков. А теперь живо забрал свою кодлу и на счет «три» отсюда убрался!
Гордеенко шарахнул дверью, а Марина удовлетворенно отметила, что поступила очень умно, предложив в свое время прокурору помощь в лечении его жены в одной дорогущей клинике Германии. Денег, конечно, вбухала немало, зато теперь в любое время обращалась и отказа не знала. Молодец, грамотно обставила!
Мобильник заверещал на поясе джинсов, звонил Егор.
– Что тебе надо? – недовольно спросила Коваль, которую подобные звонки выбивали из колеи.
– Мне нужно тебя увидеть! – потребовал он. – Я прошу, это важно!
– У меня нет никакого желания встречаться с тобой. Вдруг что-то случится, и опять я останусь крайней?
– Не понял, – растерянно произнес Малышев. – Ты о чем?
– Малыш, ты что, живешь на облаке? Или все мозги протрахал со своей лахудрой? – удивилась Марина. – Весь город говорит о том, что я пытаюсь убрать тебя, только ты один не в курсе! Есть такой ящик, называется телевизор, у тебя в доме их три – в каминной, в спальне и в гостиной. Так вот по этому ящику регулярно сообщают подробности – включи как-нибудь в перерыве между сеансами секса и посмотри. И вообще, от неумеренных занятий любовью мозги ссыхаются, Малыш!
– Так, прекрати этот гнилой базар! Через час, в «Стеклянном шаре»! – приказал он, бросая трубку.
Марина тяжело вздохнула – ей не хотелось его видеть, прекрасно знала, как это будет больно. Но ничего не попишешь, придется ехать.
Ресторан еще не работал. Коваль велела мэтру и швейцару пока не открывать его. Кирилыч рванул на кухню, распорядился приготовить роллы «Калифорния» Марине и гречишную лапшу Максу с Лехой. Коваль покуривала, скучающе оглядывая пустой зал и прикидывая, как бы слегка обновить интерьер, а то приелось уже. Веера, что ли, со стен снять, а вместо них… И тут она увидела идущего к ней Егора. Телохранители преградили дорогу:
– Руки поднимите, Егор Сергеевич, – попросил Макс.
Криво усмехнувшись, Егор подчинился – вскинул руки и позволил обыскать себя.
– Все? – насмешливо поинтересовался он. – Убедились, что я пришел сюда не для того, чтобы убрать вашу хозяйку?
– Не злитесь, Егор Сергеевич, это наша работа, – спокойно ответил Макс.
Марина наблюдала за происходящим с улыбкой – умница Макс все делал правильно, как учили. Он стоил тех денег, что она платила ему. Телохранители отошли за стол позади Марининого, а Егор, приблизившись, взял ее руку и поднес к губам. Коваль поморщилась:
– Давай без сантиментов! Приехал говорить, так говори.
Он укоризненно посмотрел на нее, покачал головой:
– Заигралась ты совсем, не кажется?
– Нет! – отрезала она. – Или ты говоришь, что хотел, или я ухожу.
– Между прочим, я соскучился, могу я просто захотеть увидеть тебя? Ты ведь моя жена.
– Это легко исправить – поручи своей лахудре, она все устроит, – усмехнулась Марина.
– Прекрати, – взмолился вдруг он. – Что происходит с тобой, у тебя неприятности?
– У меня?! Да бог с тобой, разве это неприятности? – захохотала она. – Не впервой, прорвемся! Просто мне не нравится, что кто-то из твоего окружения настойчиво пытается устранить меня, любым способом выжить из города. Но ты-то меня знаешь – этого не произойдет, даже если лично ты сам объявишь мне войну, Малыш.
– Не понимаю, о чем ты, – глядя ей в глаза честно и открыто, произнес Егор. – Я никогда в жизни не собирался воевать с тобой. Я – с тобой?! И не делал никаких заявлений, в которых ты меня обвиняешь.