– Погоди, что ты вечно не дослушаешь и начинаешь? Я ему сказал, что знаю твоего ухажера, на Кипре-то вместе были, мол, нормальный мужик, хоть и со странностями.
– Конечно, ты не отказал себе в удовольствии проехаться в адрес Малыша, еще бы!
– Я не сказал ничего, что могло бы его оскорбить, – твердо ответил Хохол. – Ты прекрасно знаешь, что я всегда его уважал. И даже то, что между нами стоишь ты, не заставит меня уважать его меньше, это не по понятиям.
– Извини. Продолжай. – Марина закурила и закинула ногу на ногу, прикрыв ее черным полупрозрачным парео, но глаза Хохла все равно опасно заблестели.
– А я уже все тебе рассказал. Нас с Розаном таскали в управу несколько раз, врача, который тебя лечил, бабу эту ментовскую, даже бомжа одного нашли из тех, кто тебя тогда на пустыре обнаружил. Да, кстати, – вдруг оживился Женька, словно что-то вспомнив. – Бомжу этому Розан помог документы выправить через нашего человечка в паспортном столе. Ну, денег ему дали немного и комнатенку купили в городе, «гостинку». Серега сказал, что, мол, помогать надо хорошим людям, потому что если бы не он…
Марина согласно кивнула:
– Ну, и правильно. Он мне жизнь спас, так что я в долгу. Дальше давай.
– А дальше… Шум поднялся на весь город – журналисты аж захлебывались, все жалели, что тебя нет, нельзя подробности узнать, нарезали из того интервью, что ты в больнице давала. Так что ты опять звезда.
– Да уж! И что, как думаешь, можно мне возвращаться? – Она ткнула в пепельницу окурок и уставилась на замолчавшего Хохла.
– Не знаю. Давай повременим пока, пусть суд пройдет, а то мало ли… вдруг кто-то из шерстяных решит в народного мстителя поиграть? Поживи пока у Малыша, а к лету видно будет.
– Я не могу уже там находиться, ты даже представить себе не можешь, как там однообразно и тоскливо. Даже Малыш совсем другой – мы ходим в гости к какому-то одинокому старикану, чтобы поговорить о живописи и русских художниках, пьем кофе и виски. Я вожусь с его собакой, пока они с Малышом играют в покер, и это повторяется раза два в неделю – просто День сурка! – пожаловалась Коваль, поправляя очки в волосах. – У меня каждое утро ощущение, что я наперед знаю, что произойдет сегодня днем, в обед, вечером. Я заставляю себя вставать с постели, сидеть возле Егора, пока он пьет кофе и завтракает, провожаю его в офис, потом заряжаю какую-нибудь русскую кассету и до тошноты смотрю старые фильмы… К обеду является эта серая мышь Сара, начинает бродить по дому, как привидение с пылесосом, коситься на меня и отвечать на вопросы односложно и медленно, словно я тупая или плохо говорю по-английски. Как меня это бесит, если б ты только знал! – Она снова закурила, нервно выпуская дым. – Совершенно нечем заняться, даже машину водить там я не могу, потому что никак не привыкну, что ехать приходится по встречной!
Рука Хохла легла на лежащую на столешнице Маринину, сжав пальцы, он смотрел с сочувствием:
– Киска, потерпи еще немного, ты же сильная.
– Да нет сил у меня терпеть, пойми! Я там как в тюрьме, только что без заборов и вышек, кажется, даже в СИЗО и то свободнее было!
– Прекрати! Что ты раскисла, как телка? – жестко сказал он, сильнее сжав руку. – Нельзя тебе пока домой, вдруг закроют, тогда что? Все, хватит пережевывать, замяли! Пошли переодеваться, пора уже на тренировку к Марадоне.
Он стянул Марину со стула, прихватил ее сигареты и потащил за собой в гостиную. Она уже пожалела, что позволила себе так расслабиться и начать жаловаться на жизнь, ведь знала, что не поймет.
– Куда ты в джинсах собралась, там жара уже! – возмутился Хохол, видя, как она достает из шкафа черные брюки.
– Ты хочешь, чтобы я в шортах поехала? Прибавится головняков, – предупредила Марина, но он был согласен на любые жертвы, лишь бы увидеть ее в суперкоротких шортах и микроскопической маечке. – Елки, как бы так волосы завернуть, чтобы по спине не болтались, – пробормотала она, пытаясь закрутить узел повыше и закрепить его шпильками.
Это не удавалось, и тогда Марина просто собрала волосы в хвост и надела бейсболку с длинным козырьком, закрывавшим почти все лицо. В таком виде ей нельзя было дать больше двадцати, она напоминала обычную девчонку-студентку на отдыхе, а никак не бандитку в бегах. Они поехали на тренировочную базу, заглянув предварительно в спальню к Ветке, но та еще спала – видимо, знакомство в клубе не только состоялось, но и прошло так, как и рассчитывала Веточка.
…Марадона, невысокий, крепкий, уже немного загоревший, стоял у бровки поля со свистком на шее и орал благим матом:
– …твою мать, куда ты бежишь?! Там что, флян с водярой стоит? Нет? Тогда какого хрена?!
Причина праведного гнева тренера – темноволосый молодой нападающий – стоял, потупив глаза, и что-то бормотал под нос.
– Хай, Марадона! – крикнула Коваль, и тот, оторвавшись от раздачи слонов, повернулся в их сторону:
– О, какой сюрприз! Марина Викторовна! С приездом! – Он направился к ним, сказав что-то негромко нападающему, отчего тот залился краской до ушей и резво понесся в сторону ворот. – Как долетели?
– Нормально, Вася. Рассказывай, что нового, – велела хозяйка, усаживаясь на трибуне под козырек и вытаскивая сигареты.
– Да что тут нового? Рассадний пропал куда-то, до сих пор его Дрозд ищет, пятерых новых игроков на просмотр привезли, вроде трое ничего, а двое никак. Свои все забегали как ошпаренные, даже денег не просят, за идею играют. – Марадона тоже закурил, стрельнув сигарету у Хохла, на что тот фыркнул:
– Тебе-то деньги платят, что ж ты японские-то куришь?
– Какие? – не поняла Марина, и Женька усмехнулся:
– «Цузие» называются!
Коваль захохотала, едва не свалившись с лавки, никогда не слышала раньше такого выражения.
– Вась, так что там с командой, играть смогут?
– Заставим! – решительно пообещал он. – Такие бабки вбухали, пусть отрабатывают! Контракты Вадим передал, я сегодня вам привезу, посмотрите, а подписывать планируем в конце сбора, когда с составом определимся.
– Ты игр много запланировал?
– Пять. Хотите посмотреть?
– Конечно, должна же я представление получить, за что деньги отдаю.
– Я тогда привезу примерный план вместе с контрактами, – сказал Васька, вставая. – Пойду, а то без меня не могут – Орехов этот для них вообще не авторитет.
– А ты бугор, конечно, – подколол ехидно Хохол как бы между прочим, но Васька не отреагировал и пошел на поле.
– За что ты его так не любишь? – поинтересовалась Марина, которую этот вопрос мучил давно. Неприязнь свою Женька демонстрировал открыто, он вообще не умел притворяться и хитрить, особенно если человек был ему противен.
– А почему я его любить должен, он не баба, – пожал плечищами Хохол. – Пить не хочешь?