– Придурок ревнивый! – пробормотала Ветка, закурив и выпуская дым колечками. – Маринка, он тебя скоро запрет в комнате и выпускать никуда не будет.
– А может, со мной так и надо?
– В смысле? – удивленно переспросила подруга.
– А вот в том самом смысле, что, может, если бы Егор не спускал мне все с рук, а, наоборот, держал меня на привязи, то и не было бы ничего – жили бы, как все люди живут...
– Да что ты знаешь-то про то, как люди живут? Люди в очередях давятся за продуктами, на китайской толкучке одеваются, считают копейки до зарплаты, которую выплачивают крайне нерегулярно! И не на «Хаммерах» рассекают, а на трамвае, они и слова-то такого не слышали – «Хаммер»! – вспылила вдруг Ветка, ткнув бычок в пепельницу. – Люди! Ты никогда уже не сможешь так жить, моя дорогая, ты просто по-другому устроена!
– Я не всегда была такой, как сейчас! – заорала в ответ Марина, уязвленная подобной отповедью. – Я прекрасно знаю, что такое считать копейки и ходить в зашитых колготках! Я с детства полы и туалеты в больнице драила, и не надо мне рассказывать теперь, как живут люди! Нашлась учительница!
Коваль вскочила, неловко наступив на больную ногу, охнула, но быстро овладела собой и распрямилась во весь рост. Ее лицо, и без того бледное, сейчас побелело совершенно, синие глаза вспыхивали яростью – такой подруга еще никогда ее не видела...
– Ну, ты даешь... – начала было Ветка, но тут в комнату заскочил Женька и, увидев слезы на Марининых глазах, без слов схватил ведьму в охапку и вынес из гостиной, а вернувшись, присел перед Коваль, вновь упавшей в кресло, на корточки и тихо попросил:
– Киска, не расстраивайся, ведь все уже кончилось. У тебя теперь другая жизнь, и ты тоже другая ...
Она сползла из кресла на пол и села рядом с Хохлом, потянув его на себя. Он обнял ее и поцеловал в щеку:
– Соленая вся... а всегда была сладкая... Не плачь, маленькая моя, пойдем лучше прогуляемся, а то у меня мозги болят с похмелья, надо же было вчера так нажраться!
Они вышли во двор. Падал снежок, моментально превращаясь на земле в жидкую кашу, и Марина поежилась, набрасывая поверх шапки капюшон и пряча руки в карманы. А Хохол вдруг разделся и сиганул в бассейн, взметнув фонтан брызг.
– Спятил, ненормальный? Простынешь!
– Нет.
– Женька, я серьезно – вылезай!
– Заставь! – хохотал Женька, плавая в ледяной воде, и Марина, не раздумывая, прыгнула к нему, мгновенно опускаясь на дно под тяжестью намокшей куртки. – ...Твою мать, ты что же делаешь, дура?! – Он подплыл к ней и выхватил из воды, вылез из бассейна и бегом направился в дом. – Песец, сдуреть с тобой можно!
– Ты же сказал – заставь меня выйти, вот и вышел, заставила. – Она стучала зубами и тряслась, Женька матерился и сдирал с нее мокрую куртку и джинсы вместе с кроссовками.
– Дашка, включи сауну, быстрее! Ой, убил бы я тебя, бестолковая курица! – это уже относилось к Марине, и та фыркнула:
– Сам ты курица! Стоит тут в мокрых трусах и возмущается!
– Я тебя точно грохну! Тебе ведь нельзя, ты ж постоянно болеешь! Не хватало опять с воспалением легких свалиться! – продолжал ругаться Женька, заворачивая ее в махровое полотенце и неся в сауну.
Там он долго терзал Марину, растирая жесткой мочалкой и сделав температуру просто невыносимую, она уже едва дышала, но противный Женька еще и эвкалиптового масла плеснул, чтобы уж наверняка.
– Женя, мне плохо... – простонала Коваль, едва дыша. Но он не повелся, продолжал растирать ее тело и периодически наклонять голову к каменке, заставляя дышать глубже, вбирать в легкие мерзкий эвкалиптовый аромат. Марина сделалась красная, как рак, в голове шумело от жары и запаха масла, и Женька наконец-то решил, что пора заканчивать процедуру оздоровления.
– Даша! – заорал он, открыв дверь. – Чаю завари, пожалуйста! Все, киска, вылезаем – и в постель, под одеяло.
– Маньяк! – простонала Марина, кое-как выбравшись из сауны и надевая халат. – Сам-то согрелся?
– Не до того. Да и не простываю я, у меня организм привычный.
В спальне она забралась под одеяло и взяла с тумбочки кружку с чаем. Даша присела рядом, покачала головой, глядя на хозяйку:
– Вы, Марина Викторовна, как маленькая – в ноябре в воду! Простынете опять.
Она всегда с материнской заботой относилась к молодой хозяйке, с того самого дня, как та только перешагнула порог этого дома. Дело было еще и в том, что Марина не делала большой разницы между собой и своей обслугой, никогда не подчеркивала, что это она платит им деньги, не выдвигала заоблачных требований. И вообще проблем у домработницы не было – хозяйка в своих пристрастиях и привычках не отличалась экстравагантностью, если не считать любви к японской кухне, но и это Даша, обожавшая готовить, сумела осилить.
– Даш, хоть ты не воспитывай! – попросила Коваль, отпивая горячий зеленый чай. – У нас поесть что-нибудь дают?
– Ой! – спохватилась она, вскакивая. – Сейчас! А то Женька чаю запросил, я и забыла...
Она убежала на кухню, а Марина допила ароматный напиток, прикрыла глаза и свернулась под одеялом в клубок, подтянув ноги к подбородку.
– Что, не согрелась? – Хохол неслышно вошел в спальню и сел рядом, положив руку на плечо, накрытое одеялом. – Не пугай меня так больше.
Коваль высунулась из-под одеяла и посмотрела на него:
– А ты не подначивай, ведь знаешь, что это дело гиблое.
Они спокойно и без происшествий поужинали в компании надутой Ветки и довольного жизнью Николая, который, услышав о теткиной выходке, долго смеялся:
– Ты совсем без башни! Так и заболеть недолго! Петрович, наверное, перепугался...
– Ага, перепугался! Чуть в сауне меня живьем не сжег, народный целитель! – засмеялась она, глядя на Хохла с благодарностью.
– Пороть тебя некому, – угрюмо произнес он.
– Но ведь ты это исправишь, правда? – буркнула Ветка, ковыряя вилкой в салате.
– Тебя забыл спросить, можно или нет, – отпарировал Хохол, под столом слегка пнув ее ногой.
– Хватит! – предостерегающе сказала Марина, не давая им зайти слишком далеко.
– Все, киска, рамсы закончились. Идем спать.
– Да что ж такое! – возмутилась Коваль. – Опять спать?! Хочу, в конце концов, телевизор посмотреть – не знаю даже, что в стране творится! Прямо крепостное право какое-то! – Потом она вдруг притянула его к себе и на ухо прошептала: – А еще лучше – давай какое-нибудь кино посмотрим для взрослых, а потом я тебе повторю отдельные эпизоды, хочешь?
Хохол покраснел...
Через три дня опять материализовался Бес, самолично заехал в гости. Коваль даже растерялась сначала, увидев въезжающие в ее двор Гришкины машины, гостей не ждала, собиралась прокатиться в салон красоты и немного привести себя в порядок, а тут такое...