* * *
Она шла по вечерней заснеженной улице Москвы и старалась ни о чем не думать. Город сиял праздничными огнями, над головой нависло темно-синее декабрьское небо, с которого сыпал и сыпал крупный, пушистый снег. В витринах магазинов сверкали украшенные елки, горели разноцветные гирлянды, за стеклом, как в аквариумах, плавали похожие на гигантских рыб люди. Это были нормальные, обычные люди. Не такие, как она. Странности продолжались. Валентина свернула с Тверской в узкий переулок, поднялась на ярко освещенное крыльцо небольшого магазинчика «секонд-хенд». Здесь продавались ношеные вещи, привезенные в Москву со всех частей света. Когда-то они принадлежали французам и англичанам, немцам и финнам, а теперь, сваленные в кучу, распродавались на вес падким на иностранщину русским.
Она надела на себя первое, что попалось под руку, – джинсовую потертую куртку с металлическими клепками. Надела и зажмурилась… И тотчас откуда-то потянуло запахом жженой бумаги…
Марихуана… Перед ней группа молодых негров с амулетами на шее, они машут ей рукой и смеются, показывая белые как снег зубы. Она идет мимо, и ветер обвевает ее лицо. В руке банка с пивом, но ей хочется выпить что-то покрепче… Световые табло: Шуберт-театр, Китчен, Гершвин-театр… Кругом море огней, из распахнутых дверей ресторана доносятся звуки цыганской музыки, это русский ресторан… Она дышет полной грудью и, ошеломленная, двигается вперед… Она знает, что находится на Бродвее, как знает и то, что ни разу там не была…