– Какая ты красивая! – прошептал он.
Я перехватила его руку и прижалась к ней щекой. Мне было с ним так хорошо, несмотря на весь ужас нашего положения.
– Давай попробуем найти место, где можно посидеть, – предложил Герман, – а там что-нибудь сообразим. Разработаем план действий.
В подвале было почти темно. Я говорю «почти», потому что слабый свет просачивался откуда-то сверху. Мои глаза уже немного привыкли к темноте, и я разглядела гладкие серые стены, деревянные ящики, поставленные один на другой, стол у стены, пару стульев, подальше другой стол с телевизором и DVD-плеером.
Мы одновременно рванули к нему.
– Телевизор, – с недоумением сказала я. – Зачем он здесь?
– Похоже, тут у него была мастерская, – протянул Герман. – Какие-то инструменты, аппарат для выжигания по дереву, станок, верстак. Он что, был мастером по дереву? Изготавливал поделки и сувениры?
– Нет, – с удивлением сказала я. – Мне ничего об этом не известно.
Герман хмыкнул.
– Хорошо же ты знаешь своего жениха.
– Я познакомилась с ним недавно – три месяца назад, – вспыхнула я. – А ты что? Об увлечении своего бывшего одноклассника не знал?
– Пардон! Зачем мы будем спорить, – тихо сказал Герман. – Тем более говорить о… нем.
Мы оба замолчали.
– Я нашел коробки с барахлом, – услышала я через некоторое время. – Какое-то женское тряпье. Кофточки, женское белье. Блин! Что это такое? Бутылки вина… Зачем он хранил их здесь?
Я стояла на месте, ощущая, что постепенно замерзаю.
– Нашел фонарик. – Герман подошел ко мне. Золотое пятно света прыгало по стенам и потолку. Герман посветил рядом с телевизором, и я увидела полку с дисками. – Похоже, он в подвале работал, а потом отдыхал. Не сходя с места. Два в одном флаконе. И рабочий уголок, и комната отдыха.
– Телевизор работает? – спросила я.
Вместо ответа Герман нажал на кнопку включения. Возникло изображение. Шел какой-то сериал.
– Сделай потише, – попросила я.
– Сейчас. – Герман уменьшил звук.
Мы пощелкали по каналам. Просмотрели кусок новостей.
– Интересно, чем Паша развлекался?
Герман включил DVD-плеер и вставил в него диск, который снял с полки.
– Садимся и смотрим кино.
Мы взяли стулья и придвинули их ближе к телику.
На экране возник Паша.
– Кино про себя, любимого, – хмыкнул Герман.
Я смотрела на Пашу и не узнавала его. На экране он был уверенный и развязный, не такой, каким я привыкла видеть его в жизни.
– Привет! – услышала я. – Снимаем кино. Дубль первый. Это я – режиссер фильма, а это – моя модель и актриса.
Камера скользнула вбок и остановилась на девушке, сидевшей на стуле. Ее руки и ноги были плотно к нему привязаны, а во рту торчал кляп. Она была полностью обнажена. Длинные белокурые волосы свисали спереди, закрывая половину лица.
Я инстинктивно прижала руки к горлу, словно удерживая в себе крик.
– Это – Лена. Красивая девушка. – Паша подошел к ней и отвел волосы назад. В глазах его жертвы мелькнуло выражение дикого ужаса. – Лена любит меня, правда? Она поссорилась со своим женихом и приехала сюда. Хотела найти утешение. Правда, моя хорошая? – Он потрепал ее по щеке. Лена дернулась изо всей силы назад, и если бы Паша не удержал стул, то девушка упала бы навзничь на пол.
– С-сука! Б…ь! – Паша изо всей силы ударил ее по лицу, из носа девушки струйкой потекла кровь. Камера скользнула по стенам.
– Это здесь… в подвале… – прошептала я. – Они были тут.
И в ту же минуту я вскочила со стула. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, Лена сидела связанной именно на этом стуле.
Герман обхватил меня руками.
– Ну что, попалась? – издевательски прозвучал голос Паши с экрана. – Не рассчитывай на мое снисхождение, крошка! Ты умрешь, как и другие. Все вы, бабы, б…и и шлюхи. Вам бы только ноги раздвигать перед каждым мужиком, как моя мамочка! Вертела перед всеми задом, думала, я ничего не вижу. Ничего… я помог ей сдохнуть. Опустил фен в ванну, когда она там сидела, и все! Тю-тю, маман! Туда ей и дорога!
– Не смотри! – прошептал мне Герман. – Все!
Он схватил пульт и с силой нажал на него. Изображение исчезло. Меня била дрожь.
– Герман… я… я должна была оказаться на ее месте. Он все хорошо продумал. Он хотел сделать мне сюрприз – привезти сюда. Он специально не говорил, как ехать, чтобы я не могла никому об этом сказать. Поэтому он и тебе ничего не сообщил обо мне. Он думал уже разделаться со мной к твоему приезду. Вы бы сидели за рождественским ужином, в то время как я… здесь… в подвале…
– Прекрати! – Герман прижал меня к себе. – Ты со мной рядом… я тебя защищу. Он маньяк, Павел сошел с ума еще в подростковом возрасте. Он убил мать и чокнулся от этого. А потом стал убивать других. Лена – не первая в списке его жертв. Он сам в этом признался.
– Я, я…
– Ты со мной, и точка, – припечатал Герман. – И Паша тебя уже не достанет. Он – мертв.
– Но кто же его убил? – прошептала я, cмотря Герману в глаза.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Может, у него был сообщник, и они что-то не поделили.
– Все равно мы отсюда не выберемся, – заплакала я.
– Я что-нибудь придумаю. Обязательно. Только не вешай нос.
– Не повешу, – пообещала я, и мы рассмеялись.
– Кстати, что убийца сейчас делает? – спросила я.
– Лучше об этом не думать. Здесь он нас не достанет.
– Ты уверен? – шепотом спросила я. Мне вдруг стало очень тревожно.
– Уверен.
Звук, который раздался в ту же минуту, словно хотел доказать мне обратное. Наш преследователь с такой силой колотил по крышке подвала, что грохот отдавался болью у меня в голове. Я заткнула уши руками и сжалась в комок. Герман присел на корточки и заглянул мне в лицо. Потом погладил по щеке и что-то сказал. Я отняла руки от ушей и переспросила:
– Что?
– Надо попробовать еще одну возможность. – Он показал вверх. – Оттуда идет свет – значит, есть выход на улицу. Возможно, там заработает сотовый.
Мы прошли вперед и увидели наверху отверстие, сквозь которое сочился свет. Это было что-то наподобие вентиляционного люка. Мы живо соорудили из ящиков постамент, и Герман взобрался на него, балансируя руками. Я стояла внизу и поддерживала ящики.
Через пару минут он обернулся ко мне и поднял вверх большой палец.
– О’кей. Работает.
– И что? – спросила я пересохшими губами.