– Хорошо… Так хорошо, – ответил я ему, – как может чувствовать себя человек, который оказался замешанным в смерти сразу двоих людей.
– Все равно держитесь… Мы докопаемся до истины… И не паникуйте, слышите?
Я все слышал, все понимал, но легче мне от этого не становилось. Мы тепло попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, после чего я сказал притихшей Елене:
– Это не твой телефон, Леночка… Так-то вот. Ищи его у себя… Может, обронила где или в какой-нибудь другой сумке оставила. – Я сказал так потому, что имел некоторый опыт проживания с женщиной, которая постоянно что-нибудь теряла, а потом оказывалось, что она потерянную вещь просто сунула в одну из своих многочисленных сумок.
Она ничего мне не ответила, встала и молча вышла из кухни. Я слышал, как скрипнула дверь спальни…
Совершенно сбитый с толку и уставший от длинного, наполненного волнениями дня, я долго мыл посуду, прибирался на кухне, недоумевая, почему Лена не выразила желания помочь мне, после чего постелил себе в гостиной, лег и тотчас уснул. И приснилась мне кошка с шерстью, напоминающей разноцветные перья попугаев, которая спрашивала, глядя мне прямо в глаза, стоит ли ей полоскать горло керосином.
На следующее утро я позвонил в дверь Ступниковых. Дома была одна Алла. Волосы ее были стянуты черной лентой. Зеркала в квартире убраны черным газом. И все равно я ждал, что вот сейчас выйдет из своей темной спальни Лора, увидит меня, улыбнется мне и скажет: «Привет, Михаэль, как пишется?»
Но Лоры не было. Она ждала похорон в морге, за ней, вернее, за ее телом поехал отец. Осознавать это было жутко.
– Алла, я к вам по делу. Вы не могли бы мне одолжить на время чашку, сахарницу и ложку, на которых…
– Да-да, конечно. Проходите, Михаэль.
Она принесла из кухни пакет со звенящей посудой, протянула мне.
– Когда похороны Полины?
– Сегодня, в двенадцать.
Мне хотелось поговорить с ней и объяснить, почему я не могу идти на похороны ни Полины, ни Лоры, но язык так и не повернулся. Мне было стыдно за свое малодушие.
– Михаэль, – позвала она меня, когда я уже почти вышел из квартиры. – Прошу вас, не забывайте нас, заходите к нам.. в память о Лоре…
Я усмехнулся про себя и чуть было не спросил: через дверь спальни?
Вишняков приехал в девять часов, забрал пакет, сказал, что хотел бы встретиться с Горой и поговорить с ним. Я вызвался поехать с ним.
– А как же похороны Полины?
– Я не могу… не хочу… Я снова грохнусь в обморок. Приехала ее сестра, – я перешел на шепот. – Она сейчас в ванной комнате… Думаю, ее присутствия и всех прочих… будет достаточно…
– Сестра? Та самая?
– Да, но только она говорит, что ничего об этой истории не слышала.
Я хотел рассказать ему об украденном телефоне Лены, но потом решил, что это не имеет никакого отношения к нашим делам, так, простое совпадение.
Вышла распаренная Лена в моем купальном халате и с тюрбаном из полотенца на голове. Увидела Вишнякова и бросила на меня убийственный взгляд:
– Ты что, не мог предупредить, что у нас гости?
Во-первых, подумал я, дорогуша, не у нас, а у меня.
– Лена, это не гость, это – частный детектив, который расследует убийство Лоры и… Полины.
Я подумал, что это так и есть. Хотя мы договаривались с ним только о Лоре, о ее деле, но теперь, когда выяснилось, что и Полина убита тем же оружием, получалось, что он расследует сразу два убийства.
– Он тоже собирается с нами на кладбище?
– Лена, никто на кладбище не собирается… И я в том числе.
– Как это?
– Я хочу запомнить ее живой, понимаешь? Тем более что Полине-то теперь все равно – провожу я ее в последний путь или нет.
– Свинья ты после этого, Михаэль. – И Лена, сорвав с головы тюрбан, швырнула полотенце на пол.
В машине Вишняков сказал, что Лена удивительным образом похожа на Полину. «И такая же дура», – сказал я про себя. Понимал, что грех так говорить, вернее, думать о покойнице, но слишком много во мне накопилось, чтобы вспоминать Полину добрым словом. Я знал, что очень скоро пожалею об этой своей досаде, что мне будет стыдно, но успокаивал себя тем, что вместо того, чтобы говорить слова соболезнований над могилой Полины, лучше заняться поисками ее убийцы – это и полезнее, и благороднее.
Мы отправились к Горе, к вдовцу. Елена только что не плюнула мне в спину. Она не знала, вероятно, что Павел занимался чисто организационными вопросами, связанными с похоронами моей бывшей жены, все же расходы я взял на себя.
Гора на этот раз был трезв. Он открыл нам дверь, и по его виду я понял, что он не очень-то рад нашему приходу.
– Привет, Егор.
Он был уже похож на алкоголика. И даже его мокрые волосы и промытое лицо (вероятно, он недавно принял душ), чистая рубашка и штаны были какого-то алкогольного вида. Так выглядят те, кто время от времени приходит в себя и пытается начать новую жизнь. А еще от него воняло каким-то тошнотворным одеколоном. Розовый нос блестел, глаза выдавали беспомощного и слабого человека.
– Егор, это Лев Григорьевич, он по моей просьбе ищет настоящего убийцу Лоры, – сказал я тихо, как если бы тело Лоры находилось где-то в соседней комнате.
– Как… – растерянно произнес он. – Разве это не твоя бывшая жена, Михаэль, ее убила?
Он был поражен. И выглядело это довольно-таки правдоподобно. И все равно я спрашивал себя: а не он ли?!
– Понимаешь, в деле открылись новые обстоятельства. Возможно, что и Полину тоже убили и все представили таким образом, будто бы это она… Понимаешь?
– Да ладно, проходите, поговорим. Только что проку от всего этого, если ее уже все равно не вернешь…
Я впервые находился в его доме и, осматриваясь, искал присутствия здесь женской руки, вкуса. Лора мечтала купить какое-то там зеркало. И куда бы она его повесила? Ее квартира, в которой они жили с мужем, вернее, с этим тюфяком, была похожа на берлогу. Такая же грязь, вонь, обшарпанные стены, старые двери, по которым маршируют тараканы. Все, как в квартире родителей… (Хотя ее мать считала, что Лора живет в комфорте и уюте.) В углу тусклой и пыльной гостиной стоит плюшевый домик для кошки. Самой же кошки не видно.
– А где кошка? – спросил я.
– Я отвез ее в лес… она так жалобно орала, на нервы действовала…
– Ты что, с ума сошел? Она же вернется… Она же будет мстить! – Это было мое твердое убеждение, основанное на многочисленных рассказах моих знакомых.
– Я не соображал, что делал… Я и шалаш этот, дом ее, выброшу к черту… Все напоминает ее… Я тут с ума скоро сойду. Сказал матери – она обещала подыскать другую квартиру… После похорон поживу у нее, иначе вообще… труба.. сопьюсь… Хотите кофе?