Никогда бы не подумала, что мое спонтанное решение разыскать ее будет иметь такие последствия.
– Кстати, Даша, – я скосила на нее глаза и, как было отрепетировано заранее, улыбнулась как можно лучезарнее. – А почему ты не попыталась приручить этого зверя?
– Ты о ком? О Ваське? – Она заметила ходко движущегося нам навстречу молодого парня, с неприкрытым интересом пасущего наш выход. – Привет, Игорек.
– Привет. – Он хищно прищурился, оглядывая меня с головы до ног. – Что за мочалка?
– Это моя подруга, и свой поганый язычок попридержи за зубами. Хотя бы в моем присутствии, – осадила его мгновенно Дашка и, слегка приобняв меня за талию, ткнулась губами мне в висок. – Столько лет не виделись, с ума сойти можно... Вот решили отдохнуть в «Лагуне». Там как?..
– Аншлаг. – Игорек был немногословен, продолжая таращить на меня бесцветные глаза. – Подруга, говоришь? А по виду скорее в матери годится...
Довольный собой, Игорек елейно мне улыбнулся и обратил свой взор на Дарью:
– Я с утра слышал совсем другое...
– Да? И что же? – Дарья демонстративно посмотрела на ручные часики.
– Что какая-то швабра, – Игорек снова не удержался от комплимента в мой адрес, – явилась в наш город с вполне определенными намерениями. То есть отомстить тебе. Васька весь город на уши поднял, отслеживая ее. А она, говорит, как змея уползла куда-то и затаилась. Он всех ребят для твоей охраны собрал...
– Ох, боже мой! – Дарья излишне озабоченно завздыхала, покачивая головкой в такт с вздымающейся грудью. – Стоил ли такой пустяк такого беспокойства? Вечно этот Васька перестраховывается...
– Сам-то когда вернется? – поинтересовался Игорек.
– Дня через два обещал, может, через три.
– Пора бы уже.
– Тебе-то что за печаль? – Она повела оголенными плечами и поправила узкую бретельку платья. – Соскучиться успел?
– Ты, вижу, не скучаешь! – моментально показал он зубы.
– Не твоя печаль, сынок. Совсем не твоя. – Дашка, не выпуская меня из объятий, тихонько пошла вперед, старательно обходя нахохлившегося Игоря. – Занимайся делом, к которому приставлен. А то стоит только папику отъехать, так у вас тут бордель начинается. Одному делать нечего – убийц моих искать начинает, всех на уши поставив. Второму головная боль – мой досуг. Иди с богом, Игорек. Иди...
Мы медленно двинулись дальше, но я продолжала чувствовать спиной уколы его недобрых глаз.
– Пришли, – сладко шепнула мне на ухо Дашка и больно вцепилась в бок. – Публика вся на месте. Будь паинькой, Витуля. Я тебя прошу!
Оказалось, что паинькой быть совсем несложно. Хотя наше появление не прошло незамеченным, ближе чем на метр к нам никто не приблизился. Но несмотря на это, ступни мои словно налились свинцом. Я еле-еле поспевала за Дашкой, грациозно продвигавшейся на своих длинных ногах к столику в самом дальнем углу зала.
Хромированное убранство ресторана зловеще поблескивало при сполохах цветомузыки. Эти сполохи отскакивали от витражей, ныряли в хрусталь бокалов, хищно вспыхивая напоследок. Почти в полном мраке, в который был погружен зал для гостей, это зрелище было воистину устрашающим. Мне, во всяком случае, так казалось, и зубы мои как-то сами-собой начали полязгивать.
Что же до моей спутницы, то с ней дело обстояло как раз наоборот. Дарья просто сияла. Искрометные улыбки, щедро раздариваемые ею направо и налево, легкое приветственное помахивание пальчиками в сторону кого-либо из знакомых, игривое порхание ресниц... Одним словом, Дашка, войдя в роль, отрывалась на полную катушку.
– Что будем пить? – развернула она меню, опустившись на стул, и, чуть понизив голос, пригрозила: – Если не прекратишь сидеть букой, то попрошу кого-нибудь из парней папика потанцевать с тобой. На нас же смотрят, а ты зажата до предела. Расслабься, Витуля, и научись извлекать удовольствие из самой безнадежной ситуации. Итак, что мы имеем?..
Я совсем было собралась открыть рот, чтобы начать перечислять проблемы, которых даже на двоих было многовато, но она перебила меня:
– Имеем мы много всего, но, думаю, пить будем водку. Веня, водочки, – проворковала она, обращаясь к белобрысому официантику, застывшему в подобострастном поясничном надломе за ее плечом. – И покушать чего-нибудь посытнее. Витуля любит дичь. Придумай, одним словом, что-нибудь. И давай скоренько.
Веня растворился, предварительно молчаливо покивав в такт ее словам. А Дашка продолжила изничтожать меня своей беззаботностью.
– Витка, сейчас мы с тобой жахнем по маленькой. Затем еще по одной...
– А что потом?!
– А потом поговорим по-трезвому! – выпалила она и расхохоталась своим ненавистным мне смехом, очевидно сочтя свою реплику весьма остроумной. – Кончай, короче, сверлить меня глазищами! Ага! А вот и Веня!
Худощавый официант едва ли не сгибался под тяжестью тарелок, коими через минуту уставил наш столик.
– Приятного аппетита, – пробормотал он мне на ухо, поразив на редкость приятным тембром голоса. – И приятного вечера, по-другому быть не должно...
Вечер, который, по его прогнозам, должен был быть приятным, мог бы именно так и сложиться, кабы не обстоятельства и не эта... гадина, что сидела напротив меня. Она изводила меня. Она уничтожала меня своей непереносимой коммуникабельностью, очарованием и красотой, которая даже в темноте искрилась, подобно алмазу. Дашка не могла не чувствовать моего напряжения и от души развлекалась.
Боже, в те минуты, когда она поглаживала меня своими грациозными пальчиками по запястью и изо всех сил пыталась изобразить дружеское расположение, склоняясь ко мне в разговоре, я готова была задушить ее. Я совсем забыла об опасности, нависшей над нашими головами, напрочь выбросила из головы тот факт, что Незнамов жив и, видимо, здоров. Что вся моя нерастраченная и невыплаканная боль, оказывается, не стоила выеденного яйца. Я обо всем, обо всем этом забыла и остановившимися глазами смотрела на молодую красивую женщину, восседавшую напротив, и не могла побороть в себе свирепой ненависти, приглушившей острейший из всех инстинктов – инстинкт самосохранения.
– Витуля, – в который раз назвала она меня по имени, заставляя корчиться в муках мое естество от того, с каким издевательским придыханием вылетало оно из ее совершенного рта. – Почему ты ничего не ешь?
– Не хочу начинать празднество без главных действующих лиц, – выпалила я, чтобы хоть немного остудить ее пыл. – Ты немного забылась, подруга дорогая. А дела-то наши с тобой не так уж...
– Да?! Почему? – с совершенно идиотским непониманием воскликнула она. – Ты думаешь, что после того, как нашу с тобой дружбу здесь принародно зарегистрировали, этот дебил осмелится на что-то?! Брось, Витка! Он хоть и дурак, но шкуру свою ценит. А вот, кстати, и он.
Сомневаюсь, что появление Васи Черного в ресторане было так уж кстати, но он действительно возник в дверном проеме. Возник и надолго застыл. Музыка стихла, словно по команде, и народ начал нехотя расползаться по своим столикам. Откуда-то из– под оконных жалюзи появилось слабое мерцание невидимых глазу светильников, и мне наконец-то удалось рассмотреть и сам зал, и наводнявшую его публику.