– Ты не понимаешь, что делаешь. Не понимаешь, что своим уходом убила меня, Алена… Ты лишила меня самого главного в жизни – семьи. Того, что мне было по-настоящему важно. Где ты сейчас?
– Это неважно. Я очень тебя прошу – не пытайся меня разыскать, хорошо? Я хочу побыть одна.
– Хорошо. Но я тебя тоже прошу… – голос Григория сделался мягким и тихим. – Прошу – звони мне, ладно? Чтобы я знал, что у вас все хорошо. И еще – если будут нужны деньги, не стесняйся, у тебя есть карточка, пользуйся нашим счетом, хорошо? Я не хочу, чтобы ты или дети в чем-то нуждались. Пообещай мне.
– Обещаю… Гриш… ты береги себя, пожалуйста, – это вырвалось у нее само собой, она прекрасно знала, что просить мужа об осторожности дело бесполезное, но все же…
– Постараюсь… – невесело засмеялся Григорий. – И возвращайся, Аленка, мне так одиноко в этом доме…
Чтобы не продлевать мучения, Алена положила трубку, не прощаясь. На душе стало тяжело и больно, словно она совершила что-то ужасное, непоправимое. Она упала лицом в диванную подушку и заплакала. Как теперь быть, как жить одной? Не может же она сидеть в материнской квартире безвылазно. А то, что придется именно так и делать, совершенно очевидно. Мало того что ее будут искать Гришкины люди, это ж ясно, так есть ведь еще и этот Конь, который вряд ли отступит, а теперь будет усердствовать вдвойне, потеряв столько своих бойцов. И одинокая женщина с двойняшками – слишком яркая примета, чтобы не отыскать ее в два счета, город не настолько велик, чтобы можно было в нем затеряться. Уехать куда-то, имея на руках восьмимесячных детей, вообще нереально. Тупик…
Неслышно вошла Нина Николаевна, опустила на пол внуков, сразу же поползших в разные стороны.
– Алена, случилось что-то?
– Нет… – пробормотала Алена, вытирая глаза. – Тебе придется потерпеть нас какое-то время, мне просто некуда идти…
– Не говори глупостей! Это ведь и твоя квартира тоже. Нужно только как-то соседям объяснить, откуда ты вдруг взялась.
– Скажи, что жила в другом городе, приехала в гости – внуков показать. Завтра придется в магазин съездить, кроватку купить. Коляска-то у меня в багажнике лежит, а спать им негде, – Алена успокоилась и протянула подползшему к ней Павлику машинку, вытащив ее из сумки. – Ты работаешь завтра?
– Нет, я работаю через три дня. А ты, значит, уволилась из больницы?
– Да. Институт закончила наконец-то, а поработать не успела – сдавала экзамены уже беременная.
– Алена… – осторожно спросила Нина Николаевна, помогая встать на ножки Ванечке. – А твой муж… он ведь станет искать тебя, насколько я понимаю?
– Мы договорились, что не станет. Хуже другое, и об этом я как-то не подумала… Журналисты… Надеюсь, они не пронюхают о моем уходе, иначе Гришке придется отвечать на множество неудобных вопросов.
Эта догадка была Алене неприятна, она ни в коем случае не хотела причинять мужу вред, мешать его жизни и карьере. Никаких причин желать ему плохого у Алены не было, а ее уход означал лишь желание оградить детей от опасности. Оставалось надеяться, что это так и сохранится в тайне.
Неделю спустя, оставив мать с близнецами, Алена поехала по магазинам. Стараясь не тратить слишком много, купила кое-какие мелочи, немного игрушек и одежды. Потом заехала в супермаркет за продуктами и там столкнулась с Танькой, бывшей напарницей из больницы. Та моментально узнала подругу, ахнула и всплеснула руками, бросаясь навстречу:
– Алена! Господи, Аленка Шевцова!
– Таня! – Алена тоже искренне обрадовалась ее появлению, всегда хорошо относилась к легкой по характеру Татьяне.
– Ты где пропала? Говорят, замуж выскочила?
– Выскочила. Слушай, Тань… ты торопишься? Может, посидим где-нибудь? – предложила Алена, и Татьяна согласилась с радостью.
Они расплатились за покупки, и Алена повела подругу к машине, чтобы оставить там пакеты и пойти в кафе на втором этаже супермаркета.
– Ого! – протянула Таня, оглядывая джип. – Неслабо…
– Ты про тачку? – открывая багажник, спросила Алена. – Мне самой нравится.
– Муж подарил?
– Да.
– И кто у нас муж? – укладывая пакеты в багажник, продолжала допрос Татьяна.
– Помнишь больного, что лежал у нас в платной палате с огнестрелом?
– Ну ты даешь, Шевцова! – протянула Татьяна, с восхищением глядя на Алену. – Молодчина… а мне так и не сказала ничего, – упрекнула она. – Я ж заметила, что ты переменилась как-то, но не спрашивала, ждала, что сама расскажешь. А ты пропала.
– Пришлось пропасть. Я же институт все-таки закончила, Тань, – призналась Алена, беря подругу под руку и направляясь в сторону входа в супермаркет. – И двоих детей родила, мальчиков – Ваньку и Павлика.
– Да ты что?! – ахнула Татьяна, приостанавливаясь. – Ну, вообще! Вот это да! Муж, наверное, счастлив?
– А то! – вздохнула Алена. – Ты-то как?
Танька беззаботно рассмеялась:
– А я что? В порядке. Замуж, правда, не вышла – не зовут. Но живу неплохо, из больницы тоже ушла, устроилась в частную клинику к стоматологу, и деньги хорошие, и работа непыльная, без дежурств. Нормально.
Они поднялись на второй этаж и вошли в полутемный зал кафе, выбрали столик у большого окна. Подскочивший мальчик-официант зажег небольшие круглые свечки в плоской вазе, положил перед обеими женщинами карточки-меню в кожаных переплетах. Алена заказала только чай, есть совершенно не хотелось. Пока ожидали заказ, болтали о том о сем, вспоминали бывших напарниц, врачей. Татьяна все разглядывала подругу и про себя удивлялась, что та практически не изменилась. Красивая, ухоженная, хорошо одетая, но… в глазах по-прежнему неуверенность, ожидание того, что кто-то обидит. Татьяне это всегда было непонятно – с такой внешностью она бы развернулась, а Алена, даже удачно выйдя замуж, оставалась прежней неуверенной в себе девочкой.
– Слушай, Аленка, а чем муж твой занимается? – наблюдая за тем, как мальчик-официант расставляет на столике их заказ, поинтересовалась Татьяна.
– У него турфирма. А сейчас в депутаты наметился, – Алена налила себе чай из белого керамического чайничка, опустила в чашку ломтик лимона.
– Ого! Большой человек, однако! – Татьяна разглядывала лежащее перед ней на тарелке пирожное и словно прикидывала, с какой стороны к нему лучше подступиться. – А у нас в отделении слухи ходили, что он бандит…
– Да брось ты, какой бандит? – поморщилась Алена, испытав вдруг сильное желание защитить Грачева от нападок. – Абсолютно нормальный, порядочный мужик. И фирма у него совершенно официальная, через нее вся администрация в загранку летает отдыхать.
Это было правдой – летали и мэр, и его заместители, и все милицейское начальство. Разумеется, не совсем за те деньги, что на самом деле стоили эти туры, но все же. Гришка всегда говорил, что нужно немного идти на уступки, и в ответ люди всегда пойдут на уступки тебе. «Ты пойми, Аленка, – объяснял он. – Для меня эти деньги ничего не значат, такие суммы не пошатнут наше с тобой благополучие, а вот доброе расположение того же мэра, скажем, или кого-то из милицейской верхушки всегда пригодится». Алена не спорила и никогда не интересовалась тем, о каких именно суммах идет речь. Она так и не научилась относиться к деньгам Григория как к своим, ей постоянно казалось, что она слишком много тратит на себя и детей. Грачева это ужасно злило.