Жаждала или нет, но встреча состоялась, это точно. И печальный финал этой встречи был обнаружен не так давно. И тот человек, который совершил подобное, теперь очень насторожен. Он ведь боится разоблачения? Боится, что могут обнаружить какие-нибудь улики, свидетельствующие против него? Конечно, боится. Он мог обронить в жидкий бетон зажигалку, к примеру. Или именную авторучку, допустим. У Хаустова Сереги этих авторучек именных, идущих приложением к визиткам, пруд пруди. Странно, что он подумал именно о нем сейчас, да…
Так вот, мог убийца что-то обронить в яму, где спрятал труп? Наверное, мог. О таком Панов не раз читал и в детективах, и в криминальной хронике по телевизору наблюдал. Когда на месте преступления находят что-то подобное. Мог и обронить. А мог и нарочно что-то подбросить, какую-нибудь чужую вещь, не принадлежащую ему, а принадлежащую ему – Панову – к примеру.
А что? Чем не идея для подставы? Взял и швырнул в яму коробку со скрепками из кабинета Панова. Он ведь, идиот, постоянно эти коробки подписывает, чтобы со стола у него никто их не таскал. Кабинет весь день не закрывается, и там двор проходной, со стола таскают карандаши, ручки, скрепки. Вот и стал Панов их подписывать, придурок чертов!..
О чем он вот сейчас, в два часа ночи, думает, а?! О коробках каких-то, о скрепках! Да не нашли там ничего следователи и криминалисты. Ни орудия убийства не нашли, ни скрепок его дурацких. Так что с этой стороны бояться нечего, давно бы уже руки за спиной скрутили, найди они что-нибудь в груде развороченного бетона.
Ему теперь убийцу Зои бояться нужно, который очень встревожен, нервозен и наверняка предприимчив. Он теперь начнет землю носом рыть, думать: как бы это ему подозрения от собственной персоны отвести, как бы побольнее ударить кого-нибудь, как бы поудачнее подставить.
Убийца ведь перед Пановым в преимуществе. Он видел Антона, а Антон его нет. Зато…
Зато его мог видеть кто-то еще! Кто-то, кто в тот момент находился в фирме. А кто это может быть? Охрана – раз. Бригадир строителей – два. Тот вечно до семи вечера колупался с нарядами и табелем в своем вагончике, который был установлен за ограждением фирмы. И стол его стоял как раз против окна, из которого, в свою очередь, великолепно просматривалась проезжая часть, упирающаяся в ворота их фирмы.
Срочно! Необходимо срочно найти Степаныча. Крякина Василия Степановича – мирового мужика и грамотного ответственного бригадира, которого не нужно было в зад пинать, чтобы он работу свою выполнил.
Если он в тот вечер задержался по обыкновению своему у себя в вагончике, то, возможно, видел, кто еще, кроме Панова и Зои, заезжал на фирму.
На него одна надежда, на охрану – надежда слабая. Работали из рук вон плохо. Вечно посты свои бросали и в здании управления на первом этаже торчали, зубоскалили с диспетчерами, чаи гоняли, телек смотрели. Панов не раз Хаустову докладывал, тот только, беззвучно шевеля губами, матерился.
Охранная фирма принадлежала не кому-нибудь, а Терехову Ивану Сергеевичу. И не ему даже документально, а дочке его – вертихвостке Верке. Это он ей такой подарок на двадцатипятилетие сделал. Думал, дочка делом займется. Будет хотя бы перед кем туалетами сверкнуть. Только Верке было все по барабану. Она с таким же удовольствием и в массажный салон могла нарядиться, и в бассейн, и на прогулку с подругами. Не стала она себя утруждать, спихнула все на папочку. Правда, день зарплаты в охранной фирме, где она числилась генеральным директором, Вера помнила, как имя свое.
Так вот, сотрудники охранной фирмы, с которой у них были договорные обязательства, будто вирус какой от псевдодиректорши своей подхватили. Работали спустя рукава. И договор с ними разорвать не было никакой возможности – Терехов бы осерчал, а он влиятельный, гад. По этой же причине и пожаловаться лишний раз не пожалуешься. И так он долго упрекал Серегу за то, что зятя его не хотел к себе коммерческим директором брать.
А чего, спрашивается, к себе не взял? Или охранную фирму под его начало не поставил?
А то, ответил сам себе Панов в сотый раз, что Терехова кто обойдет – сдохнет завтра. И Прохорова он к ним сунул с одной-единственной целью – шпионить. Фирма Хаустова у Терехова вроде и в конкурентах не значилась, но занималась практически тем же. И старый лис предпочел держать руку зятя на пульсе Хаустова, чтобы всегда суметь обойти на виражах.
Антон Прохорова не любил. Хоть и дружили вроде они все семьями, и часто выходные вместе проводили, вылазки на природу устраивали, но не жаловал он его, хоть тресни.
Скользкий какой-то тип. Вечная скука у него в глазах, вечно зевота его разбирает, даже на совещаниях. И еще была одна причина у Панова не любить Виталия.
Как-то однажды поймал он его взгляд, обращенный на Зою. И так ему этот взгляд не понравился, так не понравился! Столько собственнической похоти в нем было. Столько наглого превосходства потом засквозило из его глаз на Алексея Хаустова, что Панов еле удержался, чтобы не дать Виталию пинка. Тут Вера подскочила к муженьку своему, прильнула, потерлась об него шикарным своим бюстом. И тот обмяк, сразу потух, будто его надутое самомнение кто иглой ширнул. За что вот его, спрашивается, было любить-то?!
Эх, Зоя, Зоя…
Не жила ты, как положено, и умерла так же – снова вернулся он мыслями к ней. Сгорела, как свеча. А все потому, что пылала слишком ярко. Слишком многим глаза от этого света резало, вот и задули его прежде времени.
– Антон, ты чего здесь?
Дверь бесшумно распахнулась, и на лоджию, осторожно ступая босыми ногами, вышла Полина. Забралась сразу к нему на диван, подлезла под руку, прижалась щекой к его плечу.
– Антон, ты чего не спишь? Переживаешь? – спросила вдруг, поеживаясь от ночной прохлады.
Странно, как она безошибочно угадала его настроение. Прежде такого за ней не замечалось.
– Переживаю, – не стал он врать и ткнулся губами в ее щеку. – Очень переживаю, Полиночка.
– А почему? Потому что теперь вас снова станут вызывать всех по очереди? Будут искать убийцу этой женщины?
Ему показалось или в ее голосе дрогнуло что-то, смахивающее на ревность? Ревнует, стало быть, его жена! Научилась, наконец, и ревновать, и любить, быть может. И порадоваться бы ему, да не тот случай.
– Да, малыш, теперь станут нервы мотать всем заново. Три года назад нервотрепка была, но тогда все на Зою списали, теперь не получится.
– У кого не получится?
– У убийцы, Поль.
– А ты думаешь, что он был один?
– В смысле?
– Ну… Один и тот же человек убил и мужа и жену? Как-то… Как-то не верится. – Она обеспокоенно заворочалась в его руках и вздохнула. – Как же это можно успеть?
Время у него было, так и хотелось поделиться Панову. Еще какой запас времени! С того момента, как Зоя уехала из дома, и до тех пор, пока водитель не обнаружил тело Хаустова, времени прошло предостаточно. Час почти. Кто не уложится?! Этот человек мог запросто проследить за Зоей. Убедиться в ее тогдашней занятости, поехать в их дом, убить ее мужа. А потом снова вернуться в фирму для того, чтобы не выпустить уже оттуда Зою живой.