– И что? – заинтересовался Хаустов, поняв, что конец истории близок.
– И получил удар по голове тяжелым предметом. Кстати, точь-в-точь такой же, от которого погибли Зоя Хаустова и тетка Полины Пановой. И утратил Прохоров то единственное вещественное доказательство, которое оставила ему его жена. Не найдено было при нем записки. Унес ее с собой убийца. Только не рассчитал…
– Что?
– Удар свой не рассчитал. Жив остался Прохоров! Жив и зализывает теперь раны под опекой своего бывшего теперь уже тестя. Вот так-то, господин Хаустов! Это конец…
– Конец чего? – ахнула Алина, сделавшись зеленой от испуга.
– Конец страшной истории… Конец целой серии преступных деяний…
Это Мухин уже завершил с мрачным видом, сам себе напомнив деловитого Эркюля Пуаро, вещающего с экрана витиевато и правильно. Осталось кончиками пальцев котелка на голове коснуться и откланяться. Только вот беда – котелка на голове не было. Да и руки были заняты целым ворохом одежды, упакованным в пластиковые мешки. Одеждой Сергея Хаустова, выпачканной кровью своих жертв.
– Узнаете? – обратился к Сергею Мухин, разложив на столе вещественные доказательства. – Понятые, подойдите сюда, пожалуйста.
– Узнаю, – с удивлением кивнул он и обернулся на Таю. – А ты говорила, что выбросила вещи, что порвались! А эту рубашку я искал несколько недель назад, а ты сказала…
– А что я могла сказать, господа, – воскликнула она, прикладывая пальцы к горящим щекам, – когда нашла ее всю в крови! Что я могла сказать! Что могла подумать!
– А что вы подумали, кстати? – вдруг ввинтил эдакий вопросец Мухин. – Когда нашли рубашку мужа в крови, брюки несколькими днями позже тоже в крови… Что подумали? О чем спросили его?
Теперь уже все уставились на Таю, растерянно переводившую взгляд с Сергея на Мухина.
– А… А что я могла сказать или о чем спросить? Я же… Я же всего лишь домашняя хозяйка, лишенная голоса в этом доме, – мяукнула она кротко. – Я не могу указывать ему, как надо жить. Он хозяин и… И эти вещи в крови… Я напугалась, конечно, но…
– Но почему-то не выстирали! – фыркнул вдруг Мухин насмешливо. – Почему? Логичным было бы, не спросив мужа о его похождениях и напугавшись за него, взять и выстирать все… Или сжечь, уничтожить, а вы в отдельный ящик все сложили. Аккуратно упаковали в пластиковые мешки, сложили… Я бы даже сказал, что спрятали ото всех, но не от себя. С какой целью?
– Хорошо. Я скажу! – Тая снова стала пионером-героем, отставив ногу в сторону и водрузив себе на шею ремень от невидимого барабана. – Я хотела правосудия! Правосудия для этого страшного человека!
– Он отец ваших сыновей, – напомнил на всякий случай Мухин, трогая макушку.
– Который намеревался их оставить, ради… – фыркнула со злостью Тая, забыв про геройство и опять становясь обыкновенной злой Бабой Ягой. – У него баб, что грязи! Он таскался по ним… Даже соседками не брезговал и домработницей!
– Ложь! – возмутилась Алина, возвращая своему лицу милый румянец. – Все ложь!
– Молчи уж, святоша, – махнула на нее толстой рукой Тая. – Да мне на его баб плевать. Я за правосудие! Он убил, пускай теперь отвечает. А вещи я оставила, чтобы доказательства его вины были. Чтобы он не отвертелся, сволочь такая! Чтобы не оставил нас без средств, чтобы…
– Чтобы сел в тюрьму на всю оставшуюся жизнь, оставив вас при деньгах, при домах, квартирах и пароходах, – пробубнил Мухин, заходя к ней со спины.
– Нет у нас никаких пароходов, – начала озираться на него с опаской Тая. – У нас вообще бы ничего не было, если бы я не была рачительной хозяйкой. Он все готов спустить на своих баб!
– Ложь! – снова с трогательной беспомощностью пробормотала Алина, глянув на Мухина. – Все ведь ложь, товарищ следователь! Неужели вы до сих пор не поняли, что это все она!! Это она всех убила! Сергей не мог и…
– Заткнись, дура!! – завизжала Тая, бросившись на бедную Алину, но была тут же схвачена за руки Мухиным и передана сопровождающим его милиционерам. Но брыкаться все равно не перестала.
– Когда Алексей и Зоя были убиты… – начала говорить Алина, быстро и скомкано, будто боялась, что ее никто не станет слушать. – Тот вечер… Я очень хорошо его помню. Мы уехали раньше времени с праздника. Тая сказала всем, что дети капризничали. Но это было не так. Им там было хорошо, они играли. А она сорвала их и меня с праздника, а Сергей там остался. Потом она оставила меня с детьми дома, а сама уехала куда-то. Ее не было довольно долго. Вернулась она вся взъерошенная какая-то. Затем долго плескалась в ванной, а когда ушла… Она обувь там отмывала, а раковину за собой не промыла как следует. И там остался песок какой-то и что-то бордовое, разве я могла тогда подумать, что это кровь?! Кровь и цемент… А когда вещи Сергея… Я же видела вас, Тая, как вы переодевались в гараже и садились в машину. Да, за стеклами вас не видно, они тонированы. Но я видела вас, как вы переодевались в рубашку и брюки Сергея. На вас брюки еще не сошлись, и вы резинкой подвязали, и длинным подолом рубашки прикрыли… Я ничего не понимала! Не могла знать… Все думала, что вы за ним следите, что пытаетесь уличить его, застать с женщиной, отсюда и маскарад. А оказывается!..
– Оказывается, что? – передразнила ее Тая без былой злости, с удалью какой-то сумасшедшей. – Оказывается, это я просто своему муженьку дорогу в жизни прокладывала, так? У него-то мозгов и было только на то, чтобы пахать всю жизнь, как проклятый! Лешке вон с неба все сыпалось. А этот, идиот, знай, пашет и пашет! Так бы всю жизнь и прогорбячил, ничего не имея. А тут братец доверенность оформил перед отъездом на отдых. Это ли не удача, господа?! Глупо было бы ее не использовать! И ведь прошло все без сучка и задоринки. Кто же мог знать, что эти идиоты строители в той яме коммуникации проложили! Никогда бы Зойку не нашли, как бы не этот чертов случай… А как нашли, пришлось поворачиваться, пришлось крутиться, да! И где-то оступилась. Где, не подскажешь, товарищ Мухин?
– Номер вашего джипа записал старый мужик в Верхних Выселках, гражданка Хаустова. И соседка убитой Полины Ивановны со спины никогда бы не опознала вашего мужа по габаритам. Да и Прохоров уже успел шепнуть, придя в себя, что это вы! Вы и никто другой!
– И что?! – с вызовом откликнулась Тая, без тени раскаяния, с сатанинским смешком. – Я не заслуживаю уважения за то, что все это придумала и провернула в одиночку?
– Уважения – нет, – отозвался задумчиво Мухин. – А вот наказания – да. Причем весьма сурового! Может, и станут вас уважать на зоне, кто знает. Кстати, а как вам удалось ввести в вену Прохоровой?
– А вот хрен вы на меня это повесите! – заржала, как ненормальная, Тая. – И не докажете никогда, как ни старайтесь!
– Будем стараться, – скромно отозвался Воронов. – Да, а как вы могли знать, что в бетономешалке будет столько бетона? Вы не могли же этого знать наверняка, как не могли знать наверняка, что эти двое там встретятся?