— Думаешь, хотели?
— А вот ты пойди и спроси, — посоветовал Щукин и даже подтолкнул его в спину. — Ступай, ступай! Мне с моей бандитской рожей разве кто что скажет!
Вадим пошел с великой неохотой. Приволакивая ноги, то и дело оглядываясь и без конца грозя в их сторону кулаком. Скрылся в подъезде и будто сквозь землю провалился. Нет его и нет.
Жанна смотрела на подъездную дверь, не мигая.
Сейчас… Вот сейчас она откроется, оттуда выйдет Вадим и расскажет что-нибудь такое… Такое, что после этого проще будет умереть, чем продолжать жить дальше.
Чей труп выносили на носилках? Чей?! Женька же наверняка пошел из дома прямо сюда. Раз именно здесь у них со Светланой Светиной имелось гнездышко. Пошел, значит, и…
Дальше вариантов было много, но самый страшный напрашивался сам собой. Он обнаружил тут свою обидчицу и… убил ее!!! Убил!!! Не его же, в самом деле, убили! Так ведь не может быть и…
В голове все ухало и перекатывалось. Горло саднило, а глаза щипало от напряженного вглядывания в подъездную дверь. Щукин еще, как назло, замолчал. Хоть бы говорил что-нибудь, пускай и глупость какую-нибудь несусветную. Все же лучше, чем гнетущее молчание.
Вадим выскочил из подъезда пробкой, будто выстрелил им кто-то оттуда. И сразу бегом к ним.
— Девку тут замочили, — выпалил он, добежав, втиснулся на скамейку и повторил: — Девку убили! Молодую. Из съемной квартиры.
— Светку? — это Стас спросил, у Жанны язык не ворочался, окостенев будто.
— Вроде ее. Тетка говорит, что видела ее тут раньше с ухажерами.
— А убийцу взяли? — снова поинтересовался Стас, ни на кого не глядя.
— Говорит, кого-то повели в наручниках. — Вадим беспечно болтал ногой, взбивая пыль под скамейкой вперемешку с окурками и обгоревшими спичками. — Народу, говорит, много бегало. То одни пробежали, то другие, то милиция, то ОМОН.
— Кого в наручниках увели?! — она все же нашла в себе силы выговорить, встала, поправила сумочку на плече и снова: — Кого, Вадим?!
— Говорит, какой-то лысый был в наручниках.
— Лысый?! — выдохнула она со всхлипом. — Точно лысый?! Ты ничего не путаешь?!
— Да нет. А мужик твой какой из себя?
— Ну, уж точно не лысый. — Слезы вдруг стремительно потекли из глаз, аж лица мужчин почти исчезли, слились в одно огромное светлое пятно. — У него нет лысины, Вадик! Нет!!! Он всегда… Всегда носил хвост… У него очень длинные и очень шикарные волосы, вот…
И она разревелась в голос, никого не стесняясь и совсем не заботясь о том, что подводка течет по щекам грязными ручьями, что помада размазывается носовым платком, и нос распухает и краснеет.
Плевать! Главное, что это не он! Главное, что это не Женька…
Она проводила Щукина с Вадимом до отделения милиции, где работал ее муж. Работал ли до сих пор, вопрос пока открытый. Проводила, но сама туда заходить отказалась наотрез.
— Мне всего этого хватит, ребята. — Она провела ребром ладони у себя под подбородком. — Вот по сих самых пор хватит! Не могу больше! Просто не хочу знать, и все!
— Куда ты теперь? — Щукин глядел на нее отсутствующим взглядом.
Оно и понятно. Он уже был одной ногой там — за казенной дверью, где собирался всеми правдами и неправдами выбивать правду об убийстве своей жены.
А Жанна устала. Она идет домой…
И зачем она пошла пешком, кто бы сказал? Ноги еле держали, сил не осталось уже ни на что. Даже на то, чтобы думать, печалиться, загадывать.
Она все же дождалась возвращения Щукина из отделения милиции. И они все вместе снова стояли под деревом и слушали его рассказ.
Виталик!!! Убийцей оказался тот самый Виталик, за которого она хотела, да так и не вышла замуж. Вмешалась судьба, его величество случай, ну и, конечно же, Масютин.
Виталик замутил с Удобновым отвратительную махинацию на списанных лекарственных средствах. Поимел на этом громадную прибыль и вроде бы успокоился, но тут мерзавец Степка все испортил. Начал приставать: давай еще, еще и еще. Виталик отмахивался, тот угрожал. Провернули дело еще раз, выгорело. У Удобнова снова глаза загорелись. Снова начал Виталика трепать: давай, давай, давай…
А тут, как назло, спецслужбы интерес проявлять начали, забеспокоились. Надзор круглосуточный за Степкой установили. Вот Виталику и пришлось продумывать хитроумную операцию по ликвидации лица, занимающегося шантажом должностного лица… жутко себя запятнавшего.
На Светлану Светину вышел не случайно. Та и в самом деле попадала в объектив с Удобновым. Были наведены справки, вылезла история с приводом по малолетке. Очень понравилась Виталику, ну просто очень. А уж как ему понравилось то, что Светлана встречалась с Масютиным, передать словами было сложно.
Вот он и провернул операцию в несколько ходов.
Для начала наобещал Светлане денег за устранение мерзавца Удобнова. Потом заставил привлечь к этому делу Тамару. Следом ловко подставил под подозрение Масютина. И все так у него ловко прошло, все так гладко получилось. Все, кроме одного.
Ну, никак не мог предположить бедный Виталик, что любовь бывшего уголовника к бывшей проститутке так дорого стоит! Все, что угодно, мог предполагать, только не это.
Дорого ему обошлась искренность Стаса Щукина. Очень дорого!..
И опять же никто бы и никогда не заподозрил его, не прояви свой гражданский долг Илюша Гавриков с таким рвением.
Он ведь не просто позвонил Виталику, сообщив ему о масютинских угрозах в адрес Светланы Светиной. Он зачем-то взял и поехал к дому Виталика, а потом проследил за ним.
Черт его знает, что так на Гаврикова повлияло? И что конкретно ему так не понравилось?!
Может, то, что Женька в морду ему дал, а может, то, что не помог однажды другу и каялся потом втихаря…
Проследил. Не поленился следом за Виталиком на этаж подняться. И на лестничной клетке этажом выше притаиться.
Видел! Он все видел!
И как Светка потом в квартиру вошла. И как Виталик оттуда с трясущимися руками выскочил. Выскочил и даже дверь за собой не закрыл. Илюша сунулся в квартиру и…
И рванул следом за Виталиком, продолжая творить свой гражданский долг. Поймал его на улице, за углом. Саданул по башке, спеленал скотчем из бардачка собственной машины и пристроил его в багажнике. И только потом уже снова пошел туда: в ту самую квартиру, в тот самый дом, а там уже Женька…
Все это Илюша Гавриков самолично рассказал Стасу Щукину возле дежурной части. Горд был очень собой, да. Хотя действительно было чем гордиться-то…
Когда Жанна свернула на свою улицу, едва не расплакалась от облегчения. Даже способность о чем-то думать тут же пробудилась.