Она увлекла хозяина из спальни, которая выходила окном на злосчастный сугроб, в кухню. Нахально попросила кофе, уселась к столу и, сунув руки в карманы куртки, принялась наблюдать за хозяином.
Он нервничал. Чайником дважды о кран ударил, пока воду наливал. Потом растворимый кофе просыпал на стол, принялся сдувать его, и сахар тут же из мелкой сахарницы полетел в разные стороны. Вспотел, напружинился, плеснул кипятка в чашку, шмякнул ею об стол и буркнул неприветливо:
– Пожалуйста, пейте.
– Спасибо. – Наталья принялась медленно побалтывать ложкой в чашке, не сводя своих подозрительных глаз с Сахарова. – Да вы присаживайтесь, Сергей Васильевич, присаживайтесь. Поговорить нам с вами есть о чем.
– Я уже все сказал! – сказал, как отрезал, Сахаров, но на табуретку послушно опустился. – Мне добавить нечего.
– Понятно, – она пригубила кофе, он оказался не таким уж отвратительным на вкус, одобрительно причмокнула и добавила как бы вскользь: – Непонятно другое… Почему вы мне врете, Сергей Васильевич?
– Я?! – его негодование зашлось тут же кашлем, а по лицу поползли красные пятна. – Я вру?! Да как вам не стыдно, уважаемая! Я всю свою жизнь охранником в заводской проходной отработал! У меня грамот одних – пять стен обклеить можно! И награды имеются, а вы со мной так! Нет… Нет сейчас никакого уважения ни к возрасту, ни к заслугам… Дожили!..
Дверь кухни чуть приоткрылась, и в щель просунулось побледневшее лицо Веры Васильевны. Наверное, услыхала, как муж буйствует, решила вмешаться.
– Сереженька, держи себя в руках, я тебя прошу! – взмолилась она, успев извиниться перед Натальей Евгеньевной за вторжение. – У тебя давление, тебе нельзя волноваться. Я прошу тебя.
– Вера, закрой дверь немедленно! – прикрикнул на нее домашний тиран, шарахнув по столу кулаком так, что даже Наталья испуганно вздрогнула.
Жена, вздохнув, исчезла.
А он, вперив гневный взгляд в нахальную прокурорскую сучку, елейно поинтересовался:
– В чем же, по-вашему, я соврал, а? В чем я провинился? В том, что исполнил гражданский долг и вызвал милицию, да?!
– Да нет, – она поставила чашку на стол и улыбнулась ему со значением. – А почему вы не вызвали ее ночью, Сергей Васильевич?– Ночью? С какой стати мне было вызывать милицию ночью? Мало ли кто под моими окнами шляется, что же мне, всякий раз милицию из-за этого вызывать?
Ага! Стало быть, слышал ты все, голубок. И звук шагов слышал, снег в ночной тишине скрипит так, что и при закрытой форточке слышно станет. А она у вас наверняка открыта была. Пенсионеры не любят духоты, и без того бессонница покоя не дает.
Слышал ты, стало быть, и драку – если она имела место быть, и разговор какой-нибудь или ссору, в результате чего Павлушка получил удар ножом в сердце.
Она рассмеялась догадливо и, поиграв бровями, проговорила:
– А они ссорились?
– Кто?! – хотел было он снова возмутиться, но тут же смолк под ее все понимающим взглядом, сгорбился и рукой махнул, досадливо крякнув.
– Сергей Васильевич, я ведь все прекрасно понимаю, – начала Наталья вкрадчиво. – Ночь. У вас первый этаж. Тут самим бы не схлопотать, коли вступишься. Так ведь?
Он лишь еще сильнее сгорбился, опустил руки между коленок и голову отвернул к стене.
– Да и на улицу выходить после всего, что случилось, опасно. А ну как убийца не один, а ну как их целая банда. Слышали, что натворили на Крушининой? Говорят, весь бар разметали. Погибший, говорят, там тоже отдыхал прошлым вечером.
– Один он был, – обмякнув как-то сразу, обронил Сахаров Сергей Васильевич.
– Кто был один?
– Убийца! Кто-кто!..
– Вы его рассмотрели?
– Нет. Лица не рассмотрел. Одежда темная, шапка на глаза надвинута сильно. Походка еще такая смешная, словно катится он…
– Он что же, потом на свет выходил? За домом-то тьма кромешная.
– Так машина у него там стояла! – Сахаров глянул на нее, как на дурочку.
Ну что, в самом деле, непонятливая такая. Он рассказывает ей все, как было, а она вопросы наивные задает.
– Понятно, – проговорила она, улыбнулась ему. – Кофе вы отличный готовите, Сергей Васильевич. Можно еще чашечку?
– Да жалко, что ли! – он заметно расслабился.
Раз прокурорская дамочка лыбится и кофе еще просит, стало быть, ничего к нему не имеет, никаких претензий. Да и в чем его вина-то? В чем?! В том, что перепугался насмерть? В том, что решил до утра подождать и подстраховаться? И не из-за трусости опять же, а из природной осторожности. И Верку жалко. Он с весны как уедет на дачу, так к осени только и возвращается. А она одна тут, на первом этаже, с окнами на пустырь. Подходи любой, каменюкой по окнам, и делай со старухой, что хочешь.
А долг свой гражданский он выполнил! Пускай и не сразу, а подождал, пока народ начнет по двору сновать. Но ведь не дал же парня снегом-то засыпать, не дал! А то искала бы его мать до первой оттепели. Убивалась бы!
– Итак, давайте все по порядку, Сергей Васильевич. Что заставило вас выглянуть в окно этой ночью? Вы ведь не спали еще?
– Дак бессонница, провалиться бы ей! Да и привычка многолетняя. Ночные вахты – они, знаете ли, бесследно не проходят. Днем вот порой разморит так, что хоть в очереди в магазине засыпай. А ночью бесполезно! Верка спит до храпа. Позавидовать можно, а я нет. Она вот как рассопится, иной раз даже зло берет. Она спит, а я по квартире мотаюсь.
– Что вас насторожило? И в котором часу это было? – решила направить его в нужное русло Наталья.
Не останови его, станет сейчас еще и про таблетки со снотворным рассказывать, которых перепробовал тьму-тьмущую.
– Около двенадцати ночи. Я встал как раз, что-то сердце жмет и жмет, походил, на кухню сходил водички попить. В окно глянул, Пашка по двору бежит.
– У вас окна на три стороны выходят? – уточнила она на всякий случай.
– Да, во двор выходят окно кухни и спальни маленькой, детская раньше была. Старшему принадлежала, сейчас-то…
– На пустырь – ваша спальня? – снова прервала она его.
– Да, на пустырь – наша. А на проспект гостиная выходит окнами. Трехкомнатная у нас, если успели заметить. Хорошая квартира, правда, кухня маленькая. Что вот это за кухня? Так, скворечник! А комнаты хорошие…
– А что Павел во дворе делал, вы говорите?
Да, Сергей Васильевич любил, по всей видимости, отвлекаться. Не останови его вовремя, начнет и молодость вспоминать, и спортивные успехи своих детей, а там и до истории знакомства с Верой Васильевной недалеко.
– По двору бежал, голову вверх задравши.
– А голову зачем задирал, как думаете?