Дал одну, другую пристрелочную очередь, повесил на плечо сумку с запасными дисками. Стрельба с обеих сторон усиливалась. Обозленные гибелью своих товарищей, партизаны из отряда «Сталинцы» бежали в атаку дружно, не обращая внимания на пули. Видя, что полицаи отступают, кричали:
– Далеко не убежите! Всем крышка будет!
– «Бобики» вонючие!
Напор обозленных бойцов, которые не собирались никого щадить, заставил полицаев пятиться. Некоторые побежали.
Активно оборонялись лишь начальник волостной полиции Саяпин и двое-трое его подчиненных. Они понимали, что если побегут, их прикончат на светлой от снега улице. Бывший интендант нашарил в сумке магазин к автомату, он был последний.
Парень из отряда самообороны отшвырнул винтовку и закричал:
– Сдаюсь, не убивайте… я не полицай!
Пуля угодила ему в живот. Оборонец, зажимая рану ладонями, пятился, боясь повернуться к партизанам спиной.
– Я свой, из Вязников… брат в Красной Армии…
– А ты у полицаев, – догнал его боец и ударил в лицо прикладом.
Не владея собой, он молотил упавшего оборонца кованым затыльником приклада, забыв, что они жили на одной улице и когда-то ходили в одну школу.
Саяпин понял: если промедлит, то спастись уже не успеет. Выпустил длинными очередями в бегущих партизан последний магазин и, пригнувшись, кинулся к участку.
– Михаил, помоги! – звал его помощник, раненный в ноги.
Бывший интендант на секунду оглянулся. Помощник ворочался в слипшемся окровавленном снегу и пытался отползти в сторону, ближе к забору. У Саяпина был зажат в руке пистолет – слабая защита против догонявших его партизан.
Он ускорил бег, а один из партизан, остановившись, глянул на сжавшегося в клубок полицая:
– Не сдох еще, гад? – и выстрелил ему в голову.
Бой в селе Вязники сосредоточился в двух основных точках. Лейтенант Авдеев возглавил группу, штурмующую полицейский участок.
Командир отряда «Сталинцы» Андрей Зиняков и два десятка партизан окружили немецкий опорный пункт, но уничтожить его с ходу, как планировали, не удалось.
Трое разведчиков перекусили колючую проволоку с тыльной стороны и проскользнули внутрь. Часовой, показавшийся из-за гаража, получил удар ножом. Кажется, все начиналось как надо, но немецкий лейтенант, ветеран давней войны, обеспечил двойную безопасность своего объекта.
Осторожно шагавший впереди разведчик задел металлическую проволоку, на которой крепилась сигнальная мина – тротил, впрессованный в картонный футляр. Убить человека она не могла из-за отсутствия осколков, но оглушительный взрыв и яркая вспышка давали сигнал тревоги.
Разведчика лишь оглушило. Двое других тоже не получили каких-либо серьезных повреждений, но это уже не имело значения. Хорошо натренированный опытным ветераном взвод за считаные минуты был готов к бою и занял места по боевому расписанию.
Опередить их партизаны не сумели. Прожекторы осветили подходы, а дежурный пулеметчик уже вел огонь из станкового «машингевера» «МГ-34», посылающего пятнадцать пуль в секунду. Его помощник быстро и умело вывинчивал колпачки из гранат-«колотушек» «М-24» и одну за другой бросал их, перекрывая путь наступающим.
Трое разведчиков все же успели что-то предпринять. Противотанковая граната угодила в окно, забранное решеткой, и вышибла часть прутьев. Под прикрытием дыма и облака кирпичного крошева разведчики выломали остатки решеток и попытались ворваться внутрь здания.
Двоим разведчикам это удалось. Но в узком коридоре они наткнулись на бежавших навстречу солдат гарнизона. Обе стороны открыли огонь в упор. Через считаные секунды двое разведчиков были убиты, но понесли потери и немцы.
В узком пространстве ворочались, истекали кровью не менее пяти-шести человек. Молодой солдат застыл в проходе, не зная, что делать.
– Убрать тела и проверить, есть ли еще русские в здании, – дал команду лейтенант. – Всем по местам!
Партизаны во главе с Андреем Зиняковым сумели взорвать ворота, но продвинуться внутрь двора не смогли. Заработал второй пулемет, из окон вели беглый огонь. Несколько партизан, вбежавших во двор, падали один за другим.
Нападение было отбито. Лейтенант Зиняков с болью смотрел на тела своих товарищей, которых продолжали добивать уже мертвых. Треть его группы вышла из строя, люди прятались от пуль, отвечая редкими выстрелами наугад.
Открыл огонь миномет. Ствол, установленный на максимальный угол наводки, посылал мины высоко вверх. Они долго набирали высоту, затем со свистом летели вниз. Точности при такой стрельбе было добиться трудно, но осколочные мины весом три с половиной килограмма летели одна за другой.
Все пространство перед гарнизонной казармой клубилось дымом многочисленных разрывов, взлетали куски льда. Осколки проносились в метре от земли, доставая тех, кто пытался отползти.
– Отходим! – дал команду лейтенант Зиняков.
Партизаны ныряли в заполненную снегом канаву, прятались во дворах прилегающей улицы. Несмотря на потери и сплошной грохот взрывов, некоторые продолжали вести огонь, ловя в прицел вспышки в окнах казармы.
Уцелевший разведчик понял, что атака отбита. Он выбирался через рваное отверстие в проволочной ограде. Зацепился маскхалатом за металлическую колючку и, раздирая ватные брюки, все же выскочил на улицу.
Из окна второго этажа на него обратил внимание молодой солдат. Стрелять было несподручно, требовалось высунуться по грудь из окна. Восемнадцатилетний доброволец из «гитлерюгенда» решил не рисковать и торопливо отвинчивал колпачок гранаты.
– Эй, швайн хунде (свинская собака), лови подарок!
Замысловатое ругательство и не слишком умелое обращение с гранатой заняли не меньше двух минут. Разведчик из числа бойцов-окруженцев действовал расторопнее.
Пуля, выпущенная из карабина, смяла и сорвала с головы солдата каску, оглушила его. В последние секунды своей недолгой жизни он видел лежавшую рядом гранату и слабо шипящий запал.
Затем все погасили вспышка и оглушительный грохот. Вбежавший в комнату другой солдат остановился на пороге. Его товарищ лежал с вывернутой окровавленной головой. Кислый запах взрывчатки, следы осколков на стене натолкнули его на мысль, что партизаны тоже подтащили минометы.
Выглянув из окна, он увидел бегущего партизана. Выпустил вслед одну, вторую очередь, но промахнулся. Русский в разорванном маскхалате обернулся и погрозил немцу кулаком. В казарме продолжалась суматошная стрельба. Громко кричал раненый, которому накладывали шину на перебитое плечо.
Партизаны из отряда «Сталинцы» не пытались больше атаковать. Но они пришли в себя, заняли удобные позиции и открыли прицельный огонь из винтовок. В большинстве это были красноармейцы, попавшие в сорок первом году в окружение.