– Ну и правильно. Какие новости с Большой земли? Сталинград держится?
– Сталинград держится, а остальное доложу Журавлеву.
Теперь надо срочно уходить с места передачи, где-нибудь перекусить и решать: ночевать в лесу или возвращаться в темноте в отряд.
Остановились в молодом сосняке. Радиосвязь с Большой землей – дело важное, и продуктов для группы не пожалели. Домашний, хорошо пропеченный хлеб, сало, картошка, кусок вареной лосятины и молоко во фляжках. Спиртное брать с собой Журавлев запретил.
Но появилась откуда-то фляжка самогона, настоянного на бруснике. Почему бы не выпить за удачный налет на станцию и уничтоженный броневагон? Отодвинулась куда-то война, молодые ребята и красивая радистка Дина Новикова с аппетитом закусывали, оживленно переговариваясь.
Хороший выдался день, какие бывают бабьим летом в середине сентября. Легкий теплый ветерок, ярко-зеленые в лучах вечернего солнца сосны. Тихо в лесу, будто и нет войны.
Сменился постовой, достали еще фляжку самогона.
– Не возражаешь, командир? – для порядка спросил сержанта Орехова Аркадий Снитко. – Чего там одна фляжка на шестерых?
– Наливай, – согласился Костя.
Приняли решение ночевать здесь. Ночью по лесу трудно шагать, ребята устали, да и спешки особой нет. Костер не разводили, долго лежали на прогретой за день сосновой хвое, говорили о том о сем, вспоминали анекдоты, смеялись вполголоса.
Костя и Дина лежали рядом вместе со всеми, смотрели на звезды. Август – сентябрь – пора звездопада. Успей загадать желание, пока за короткие секунды сгорает звездная пыль. Одно у всех желание: победить и выжить на этой войне и чтобы жили долго-долго близкие люди.
Только трудно угадать, что будет с тобой через несколько часов или через неделю. Война набрала в полную силу свои страшные обороты. Лучше не загадывать о будущем…
Было ли ошибкой решение заночевать в лесу, никто теперь судить не может. В темноте, да еще с тяжелым грузом идти через лес, холмы, пересекать дороги тоже опасно. Многое решает судьба. Возможно, группе сержанта Орехова просто не повезло. Да и трудно говорить о каком-то везении во вражеском тылу.
Они двинулись в путь, когда едва начало светать. Шли быстрым шагом, надеясь через три-четыре часа дойти до партизанского лагеря.
В это же время на опушке леса у пересечения проселочных дорог устраивались в засаде четверо полицаев во главе с заместителем начальника волостной полиции Геннадием Трегубом. После нападения на патрульный броневагон и бомбежки скопившихся на станции немецких эшелонов полицию обязали постоянно дежурить в местах возможного появления партизан и людей в красноармейской форме.
У немецких спецслужб имелись сведения о выброске в тыл группы диверсантов, возможно, из ведомства НКВД. Однако точные данные отсутствовали, их требовалось добыть. А для этого взять кого-то из парашютистов или партизан живьем.
Дороги контролировались механизированными группами полевой жандармерии и комендантской службой. На станции была расквартирована рота СС, которая уже несколько дней подряд прочесывала вместе с полицаями подозрительные места, отдаленные хутора и устраивала засады.
Трегуб пришел в полицию в конце осени сорок первого года. Он был таким же окруженцем, осевшим, как многие другие, в селах Брянщины. Но Трегуб был командиром, лейтенантом, и на него обратили внимание в первую очередь.
Тогда, в ноябре, все было для него ясно. Немцы вот-вот возьмут Москву, Красная Армия практически разгромлена. Он видел на дорогах огромные колонны военнопленных, разбитую сгоревшую технику. Но в полицию идти поначалу не хотел.
Начальник только что сформированной волостной полиции Шамрай, вращая белками глаз, объяснял Трегубу:
– Ты красный командир, и на тебя время можно вообще не тратить. Слышал, как я двоим лейтенантам, твоим приятелям, головы прикладом расколол? Думали, если с пистолетами, то герои! А вот хрен им! Мозги со стенок соскребали, а оба пистолета я себе забрал. Чуешь, что с тобой разговор короткий будет?
– Чую, – отозвался Трегуб, знавший про жуткую расправу с лейтенантами.
– Тебя прихлопнуть вообще пара пустяков. Подвесим за ноги на березу, и станешь мишенью для тренировки молодых. Кто быстрее тебе яйца отстрелит.
Полицаи засмеялись, и бывший лейтенант Трегуб понял – так оно и будет.
– Чухайся и думай быстрее, – давил на него Шамрай, многое повидавший в жизни, умевший быстро определить, чего стоит человек. – Большевикам и жидам служил?
– Служил…
– Теперь искупай свою вину, пока я не передумал.
Насчет расстрела главный волостной полицай пугал. В сорок первом у него еще не было такой власти, чтобы без разрешения всех подряд расстреливать. Немцы тогда с селянами заигрывали и без повода редко кого трогали.
Так бывший лейтенант Трегуб стал полицаем. В декабре, когда немцы потерпели серьезную неудачу под Москвой, он жалел, что перекинулся к врагу, но обратного хода не было. Как и остальные полицаи, он участвовал в расстреле евреев и местных жителей, заподозренных в нелояльности к новой власти.
В сорок втором году немцы снова уверенно повели наступление. Трегуб успокоился. Тем более служба в полиции приносила неплохой доход. У него на подворье появилось несколько коров, выдавали паек, ну и сам шустрил, не пропуская, что плыло в руки.
Место для засады Трегуб выбрал не случайно. Вчера вечером один из полицаев доложил ему, что видел с пяток посторонних, возможно партизан. Начальник полиции отнесся к сообщению равнодушно:
– То вчера было, а сегодня их след простыл.
Но патрули и засады выставлять полагалось в любом случае. Поэтому дороги в окрестностях ближайших деревень взяли под наблюдение. Трегуб просил еще людей, однако Шамрай отмахнулся:
– У тебя пулемет и трое помощников. Справитесь, если что.
– А вдруг это парашютисты из НКВД? Мне кажется…
– Перекрестись, коли кажется! Примешь бой, а туго станет, дашь сигнал ракетами. Поможем.
Насчет отряда Бажана начальник волостной полиции имел необходимую информацию. Знал, что бывший директор совхоза на рожон не лезет, у него семья в отряде. А окружить партизанскую базу не так и сложно.
Больше беспокоили слухи о парашютистах, без которых не обошлась попытка взорвать эшелон и которые навели советскую авиацию на станцию, где скопились воинские составы. Так группа сержанта Орехова угодила в поле зрения волостной полиции.
Волостной участок насчитывал три десятка полицаев, но имел неплохую связь с соседними участками. Кроме того, мог рассчитывать на небольшой немецкий гарнизон. Начальник волостной полиции Шамрай предполагал действовать своими собственными силами. Он не ожидал только одного, что встреча с группой бойцов НКВД и партизанами произойдет так быстро и внезапно.