Старый прием. Хотите выяснить то, что вам навряд ли расскажут? Тогда не задавайте вопроса в лоб, правдивого ответа не получите, услышите вранье. Предположим, вы задумали узнать, чем ваша вторая половина занималась в последний день недели, отчего муж прикатил к жене, тоскующей на даче с ребенком, лишь в субботу к обеду. Советую вам завести ничего не значащую беседу, а в разгар ее осведомиться:
– Милый, а ты где был в пятницу?
Девяносто процентов из ста, что любимый машинально брякнет:
– Да мы с Павлухой на футбол смотались, пивка попили, перебрали чуток.
Он не ожидал прямого вопроса, не приготовился лгать и попался. Метод срабатывает без осечек, если, конечно, ваша вторая половина не имеет высшего шпионского образования и не подготовлена к подобным штучкам-дрючкам. Главное, выбрать подходящий момент. Если начнете беседу с фразы: «Давай поговорим, я так больше не могу, отвечай честно, смотри мне в глаза», то муж забеспокоится и приготовится лгать. Если вы усыпите его бдительность, то узнаете правду. Вот только сначала подумайте, она вам нужна, эта правда? Может, кое о чем лучше не догадываться?
Но Антон не попался.
– Катя? – искренне изумился он. – Зачем она мне?
Я вздохнула.
– Скажи, если надо спрятаться в вашем доме, где это лучше всего сделать?
– На чердаке, – без колебаний ответил он.
– Можешь отвести меня туда? – попросила я.
– С какой целью? – насторожился Антон.
Я не стала скрывать причину своего любопытства.
– Хочу поискать там Катю. Заплачу тебе за хлопоты.
– Там всего полно, – зачастил зять Груздева, – много добра хранится.
– Отлично, – кивнула я, – увижу, что Кати нет, и уйду. Не трону ваше богатство. Можешь наблюдать за мной во все глаза.
Вход на чердак был… из туалета. Антон встал на унитаз, пошарил рукой по потолку и снял несколько длинных деревяшек, которыми он был обит. Из открывшегося отверстия выпала веревочная лестница.
– Полезешь? – спросил Антон.
– Да, – храбро ответила я и ухватилась руками за деревяшки-ступеньки.
– Лучше сам вперед отправлюсь, – передумал Антон.
Если честно, то мне было страшно, но нельзя демонстрировать свой испуг другим людям. Я бойко влезла в подкрышное пространство и увидела гору хлама: останки мебели, санки, лыжи, хомут для лошади, пару сундуков, башню из пустых цветочных горшков, кипы пожелтевших газет, перехваченных шпагатом, гитару без струн, несколько прогоревших сковородок, узлы, коробки…
Справа около круглого крохотного окошка было относительно свободное пространство. Крыша здесь резко сходила на нет. Прямо под окном стояла раскладушка, на ней спиной к нам лежала худенькая фигурка в темно-синих джинсах и черной футболке со словами: «Красавица «Комареро». Такие майки обязаны носить в доме не только участники, но и организаторы конкурса. Правда, Зяма, Рита, Тамара и другие, включая меня, надевают их лишь тогда, когда из прихожей доносится властный голос Капы.
Я наклонилась над кроватью.
– Катя! Хватит! Комедия окончена! Вставай!
Подлая интриганка даже не пошевелилась.
– Ну, хватит, – вздохнула я, – история с похищением не удалась. Давай решим дело полюбовно. Ты отрабатываешь финал, и мы расстаемся. Организаторы не станут предъявлять тебе претензии. Заберешь себе подарки спонсоров. Ну?
Катенька, похоже, не умела проигрывать. Она упорно притворялась спящей. Я схватила нахалку за плечо, опрокинула на спину и попятилась.
На раскладушке, чуть прикрыв глаза, лежала мертвая Лена.
Не спрашивайте, почему я поняла, что она умерла. Это стало ясно сразу. Сзади послышался сдавленный всхлип, потом звук, который издает мешок с мукой, если его случайно уронить на пол. Я обернулась. Возле рассохшегося комода лежал Антон, потерявший сознание.
Через два часа в спальне Зямы собрались Капа, Макс, Рита, Тамара и я.
– Всем молчать, – приказала Капа. – В конкурс вложена куча денег! Заключены контракты на размещение рекламы и фотографий почти во всей прессе. Продажи «Комареро» должны взлететь!
– Если газеты сообщит о смерти одной из участниц, народ кинется в ваши магазины, – зачастила Тамара, – люди обожают такое.
– Не факт! – отрезала Рита. – Может выйти наоборот!
– Давайте проверим, – не успокаивалась Тома.
– Что ты предлагаешь? – спросил Макс. – Сначала объявить «Лену убили», а потом, когда продажи замерзнут, исправить положение, сказав: «Ой, простите, мы ошиблись. Лена просто заболела»?
– Вечно меня всерьез не воспринимают! – обиделась Тома.
– Ну что ты! – слишком ласково сказал Макс. – Напоминаешь мне учительницу по географии, Анечку, ей было всего двадцать три года, когда она к нам в класс вошла, хороша, как картинка! Нам по тринадцать! Все мальчики в нее влюбились!
Тамара кокетливо стрельнула глазами.
– Правда?
Макс кивнул.
– Анечка одни пятерки всем ставила. Один я умудрился у нее «банан» получить.
– Почему? – проявила неуместное любопытство Тамара.
Максим слегка вытянулся.
– Географичка вопрос задала: «Дети, если мы начнем рыть ход в глубь Земли, то где окажемся?» Пока класс думал, я ответил: «В психушке. Подумают, что мы с ума сошли!» Подростки отнюдь не дипломаты, я сказанул, что думал.
– В пубертатный период ты был невыносим, – поморщилась Капа. – Только с работы приду, устала, как водовозная кляча, бац, из интерната звонят: «Забирайте своего сына, надоел всем педагогам, не слушается, хулиганит». И так по пять раз на неделе!
Я вздрогнула. Что значит из интерната? Макс жил в детдоме? Мне он не рассказывал. Правда, никогда не упоминал и о родителях, но сейчас не время обсуждать личные темы. Я повернулась к Тамаре и с укоризной произнесла:
– Не забыла, что на чердаке лежит тело Лены?
Тома схватилась за виски и зарыдала.
– Без истерик! – приказала Капа. – Необходимо решать проблему. Слушать всем! Меня! Итак! Девкам ни слова! Сорвут шоу! Кто проговорится – мой враг до конца жизни!
Зяма передернулся, Рита ойкнула, Тамара перекрестилась.
– Отлично, – обрадовалась Капа, – до всех дошло!
Я подняла руку.
– Не велите казнить, велите слово вымолвить!
– Хватит идиотничать, – возмутилась Капа.
Я решила проигнорировать хамство свекрови. На самом деле она пытается быть со мной вежливой, но сейчас у маменьки Макса из-за нервов отказали тормоза. Не стоит акцентировать внимание на ее словах.