Я улыбнулась, встала, хотела направиться к выходу, но была остановлена воплем из соседней кабинки:
– Скорее! Кто-нибудь! Помогите!
Кричали по-русски. Я не задумываясь выскочила из кабинета и влетела в отсек, расположенный рядом. Себасти и Элен поспешили следом. Группа немцев, шумно отмечавших день рождения, ушла, на столе полулежала Лариса, вокруг нее метался Сергей.
– Что случилось? – спросила я.
– Ей плохо, – замямлил муж Нины, – она потеряла сознание. Сначала все твердила: «Ужасно воняет, здесь кошки написали», а теперь вот не отвечает и не шевелится.
Я выхватила мобильный и заорала в трубку:
– Пол? Знаешь ресторан Амени? Скорей сюда с реанимобилем! Судя по симптомам, здесь еще одно отравление этиленгликолем, поторопись!
– Чем? – затрясся Волькин. – Кем?
– Некогда, – занервничала я, – ты умеешь делать искусственное дыхание?
– Нет, – растерялся неверный супруг.
– Идиот! – в сердцах воскликнула я. – Себасти, Элен, кто из вас владеет навыками первой помощи?
Себастьян быстро положил Ларису на пол и запрокинул ей голову, я, вспомнив уроки своей ближайшей подруги, хирурга Оксаны, постаралась правильно рассчитать, где у Ларисы находится сердце, и начала ритмично нажимать ей на грудную клетку, повторяя:
– Не смей умирать, врач уже близко! Дыши! Дыши! Не уходи!
Слава богу, на Пхасо нет пробок, Пол появился через семь минут, но я за этот срок успела вспотеть, а Себастьян почти задохнулся, вдувая в Ларису воздух.
Лару поместили на носилки, приладили капельницу, закрыли лицо кислородной маской и понесли в автомобиль.
– Она жива? – прошептал Сергей.
– Она жива? – перевела я вопрос врачу.
– Пока да, – на ходу бросил Пол и посторонился, пропуская в дверь Гара.
Не короля Званга, который представился мне в Старом городе этим именем, а настоящего Гара, полицейского начальника, невысокого толстяка, внешне смахивающего на Дегтярева. Меня его присутствие не удивило. Сначала умирает Марков, теперь стало плохо гиду тургруппы. Это чрезвычайная ситуация не только для патриархального Пхасо.
– Что случилось? – забыв поздороваться, спросил Гар и без приглашения сел за стол.
Я устроилась напротив, оглянулась и увидела, что Себастьян и Элен сбежали. Кабинка имела два входа. Через один в нее вошли Пол и Гар, а французы предпочли исчезнуть при появлении врача через другой.
– Что случилось? – повторил Гар, я вытянула руки и хотела начать разговор.
Розово-сиреневый камень ярко блеснул в свете лампы. Глаза Гара приняли почти квадратную форму, лицо перекосилось. Полицейский вскочил:
– Ммм, мадам, госпожа! Не имею права вас… э… задерживать. Простите. Извините. Могу ли быть чем-нибудь полезен?
Я живо повернула кольцо камнем внутрь ладони.
– Вы не видели перстня, договорились?
– Как прикажете, мадам, – поклонился Гар.
Сергей ошалело смотрел на нас. Он не понимал по-французски и находился в крайней степени растерянности.
– Да забудьте про кольцо, – разозлилась я, – естественно, вы знаете про отравление Юрия этиленгликолем.
Гар кивнул:
– Конечно.
– Полагаю, и Лариса проглотила ту же отраву!
– Почему? – отбросил в сторону почтительность Гар.
– О чем вы говорите? – занервничал Сергей.
– Сейчас переведу, – пообещала я и начала работать синхронистом. – Ну-ка, объясни, как ты очутился у Амени?
Сергей опустил голову:
– Нина рано ложится спать, для нее десять – уже глубокая ночь, вот мы с Ларисой и отправились поесть.
– Здорово устроились, – кивнула я, – сняли номер в отеле, гуляете потихоньку. Откуда у тебя деньги?
Гар дернул меня за рукав.
– При чем здесь этиленгликоль?
Я подняла руки.
– Спокойно. Поскольку без меня вам договориться не удастся, а постороннего переводчика привлекать нельзя, предлагаю такую схему. Вы меня не торопите, а я говорю на двух языках. О’кей? Почему я заподозрила отравление этиленгликолем? Пол весьма обстоятельно рассказал о яде, он упомянул, что у отравленных людей, как правило, начинаются обонятельные глюки. Человек чувствует себя вполне здоровым, но ему мерещится, будто чем-то воняет. Юре пахло пылью. Во время нашей экскурсии в пещеру Аладдина Лариса пару раз пожаловалась: «Где-то написала кошка! Очень странный «аромат»: шоколад и кошачья моча».
И в ресторан она вошла с той же жалобой, шокировала хозяина, который незамедлительно стал оправдываться: «Никаких животных я не держу. Лишь тушки кур и уток на кухне».
В ресторане вкусно кормят, но Лариса не соблазнилась едой, только поворошила вилкой салат. Мне следовало обратить внимание на ее необычное поведение, но голова была занята решением другой проблемы.
– Лара не хотела сюда ехать, – влез Сергей, – ее слегка мутило. Я… ну…
– …подумал, что она, вероятно, беременна, и испугался? – предположила я.
Сергей пожал плечами:
– А чего бояться? У нее муж есть. И аборт нетрудно сделать. Но как-то неприятно мне стало, поэтому я настоял на встрече, хотел прямо у нее спросить.
– Кто, черт побери, затеял отравление?! – стукнул кулаком по столу Гар.
– Думаю, я знаю ответ, – сказала я, – правда, улик нет, исключительно догадки.
Гар демонстративно положил на стол диктофон:
– Слушаю.
– Пусть сначала Сергей расскажет о трагедии со своим сыном Егором, – предложила я.
– Не вижу смысла, – отказался Волькин.
– Смысл есть, – возразила я, – и лучше тебе не злить Гара, от него зависит многое для вас с Ниной.
Сергей пожал плечами, но послушался. Гар отреагировал на информацию профессионально.
– Сожалею о вашей утрате, но, к сожалению, статистика свидетельствует: похищенные дети обычно погибают в первые три часа после пропажи.
Сергей дернулся, но промолчал, настала очередь моего выступления:
– То, что Волькин и Лариса состоят в связи, я узнала совершенно случайно. Сергей перепутал похожие дамские сумочки и незаметно положил в мою ключ от своего номера и батончик «Маруся». Многие эмигранты, покинув страну и благополучно вписавшись в новую реальность, тоскуют по простым вещам. Например, им не хватает черного хлеба и селедки. Конечно, и в Америке, и во Франции, и в Испании вы найдете любые продукты, в том числе хлеб и соленую рыбку, но это будет не родной «Бородинский», а вариации на тему. Колбасы по два рубля девяносто копеек, той самой, советской, ужасной, практически не содержащей мяса, давно нет. Можете мне не верить, но я тоскую по ее вкусу. Это воспоминание детства. А Ларисе хотелось «Марусю», поэтому Сергей всегда привозил коробку конфет, а жене не говорил, для кого шоколадки.