Я и вправду не знаю, как вести себя с Люком и его матушкой. С одной стороны, надо быть честной. Надо втолковать Люку, как Элинор расстроила нас всех и обидела маму. Беда в том, что я уже пробовала в открытую поговорить с ним об Элинор, и это неизменно приводило к скандалу. А я не хочу никаких скандалов сейчас, когда мы едва-едва помолвлены и пребываем в состоянии блаженного счастья.
Ведь если не считать Элинор, все просто превосходно. Сами убедитесь: я же еще в Нью-Йорке листала «Свадьбу и дом» и наткнулась на тест «Готовы ли вы к браку?». Так вот, мы с Люком получили высший балл! И вот что там было написано про нас: «Поздравляем! Вы — гармоничная и любящая пара, способная справиться со своими проблемами. Между вами нет недомолвок, и ваши взгляды в большинстве случаев совпадают».
Ну ладно, допустим, я слегка смухлевала. Например, на вопрос «Чего вы ждете с наибольшим нетерпением от свадьбы?» я собиралась дать ответ «а» — «Свадебные туфли», пока не увидела, что вариант «б» — «Заключить союз на всю жизнь» — принесет десять очков, а вариант «а» — только два.
Но ведь наверняка все так жульничают. Думаю, составители тестов каким-то образом учитывают мухлеж.
И, в конце концов, не выбрала же я третий вариант — «Десерт» (ни одного очка).
— Бекки? — Да?
Мы вернулись в нашу нью-йоркскую квартиру час назад, и Люк просматривает почту.
— Ты не видела последнего уведомления о счете? Придется им позвонить.
— Ой, он пришел. Извини, забыла тебе сказать. Я спешу в спальню, достаю из тайника уведомление, и тут мне становится немного не по себе.
В тесте был вопрос и про денежные дела. Кажется, я отметила вариант «б» — «У нас одинаковые статьи расходов, и деньги никогда не становятся для нас предметом разногласий».
— Вот! — весело щебечу я, вручая Люку листок бумаги.
— Не понимаю, почему у нас все время превышен кредит, — недоумевает Люк. — Не могут же домашние расходы возрастать с каждым месяцем… — Он смотрит на листок, испещренный толстыми белыми блямбами. — Бекки… А почему это уведомление все в какой-то дряни?
— Извини, — с покаянным видом говорю я, — там стояла бутылочка с кремом, я передвигала книги, а она… взяла и опрокинулась.
— Но его же невозможно прочитать!
— Разве? — невинно отзываюсь я. — Какая неприятность. Не обращай внимания, такое случается…
Вынуть листок из пальцев Люка я не успеваю.
— Тут написано… — Глаза у Люка внезапно сужаются. Он скребет по уведомлению ногтем — и большая блямба засохшего крема отваливается.
Черт! Вот черт. Надо было кетчуп взять, как в прошлом месяце.
— «Миу-Миу». Я так и думал! Бекки, что здесь делает «Миу-Миу»?
Люк снова работает ногтем — и крем осыпается с бумаги как снег. Боже. Только бы не увидел…
— «Сефора и Джозеф». Не удивительно, что у нас превышен кредит! — Люк устремляет на меня взгляд, исполненный отчаяния. — Бекки, этот счет — для расходов по хозяйству! А не для юбок от «Миу-Миу»!
Ну ладно. Пан или пропал.
Я с вызовом скрещиваю руки на груди и вздергиваю подбородок.
— Итак… Юбка — это не расход по хозяйству. Ты это хочешь сказать?
Глаза у Люка лезут на лоб.
— Разумеется, именно это.
— Что же, пожалуй, в этом вся проблема. Наверное, нам обоим следует пересмотреть кое-какие представления.
— Понятно, — произносит Люк после паузы, губы у него слегка подергиваются. — Значит, ты считаешь юбку от «Миу-Миу» расходом по хозяйству.
— И правильно. Она же в хозяйстве, разве нет? — Кажется, я не на самой твердой почве. — И вообще, — быстро продолжаю я, — разве это так важно? У нас есть благополучие, есть мы сами, есть… вся радость жизни. Вот что имеет значение. А вовсе не деньги! Не счета в банке. Не обыденные, разрушающие душу вещи. — Я отметаю разрушающие душу вещи мановением руки и чувствую себя так, словно произношу речь на вручении «Оскара». — Мы слишком ненадолго на этой планете, Люк. У нас так мало времени. А когда приблизится конец — что будет иметь большее значение? Количество клочков бумаги — или же любовь? Знать, что сошлось несколько ничего не значащих цифр, — или знать, что ты был именно таким человеком, каким и хотел быть?
И я умолкаю, сраженная собственным красноречием. Поднимаю глаза, ожидая увидеть Люка, готового прослезиться, шепчущего: «Да, ведь у тебя есть я».
— Весьма волнующе, — чеканит Люк. — Так, просто ради информации: по моему разумению, «расходы по хозяйству» означают совместные траты на содержание квартиры и проживание. Еда, отопление, средства для уборки и так далее.
— Прекрасно, — пожимаю я плечами. — Если тебя устраивает такое узкое… такое ограниченное определение — пожалуйста.
Тут звонят в дверь. Я открываю и обнаруживаю на пороге Дэнни.
— Дэнни, юбка от «Миу-Миу» — это расход по хозяйству?
— Конечно! — удивляется Дэнни и входит в комнату.
— Видишь? — Вскинув бровь, я поворачиваюсь к Люку. — Но ради бога, пусть будет твое определение…
— Так вы уже слышали? — угрюмо спрашивает Дэнни.
— Что слышали?
— Миссис Уоттс все продает.
— Что? — Глаза у меня расширяются. — Ты серьезно?
— Как только истекает срок аренды, мы вылетаем.
— Она не может так поступить!
— Она — владелица. Что хочет, то и делает.
— Но… — Я в смятении смотрю на Дэнни, потом на Люка; тот укладывает в портфель какие-то бумаги. — Люк, ты слышал? Миссис Уоттс все продает!
— Знаю.
— Ты знал? Почему ты мне не сказал?
— Извини. Я собирался. — Вид у Люка абсолютно безмятежный.
— Что мы будем делать?
— Переезжать.
— Не хочу я переезжать. Мне здесь нравится!
Я обвожу взглядом комнату — и у меня щемит сердце. Здесь мы с Люком были счастливы весь минувший год. Я не хочу, чтобы меня изгоняли отсюда.
— Вам не интересно, чем это обернется для меня? — справляется Дэнни. — Рэндал съезжается со своей подружкой.
— Он тебя что, выгоняет? — с тревогой спрашиваю я.
— Практически да. Или плати, говорит, или ищи другое место. Нет, ты скажи, Люк, как он себе это представляет? Пока моя новая коллекция не закончена, это просто невозможно. Это все равно как если бы он вручил мне картонную коробку и сказал — живи.
— Ну а как… гм… продвигается новая коллекция? — осторожно интересуюсь я.
— Видишь ли, быть модельером — отнюдь не так просто, как кажется, — уходит в оборону Дэнни. — Ты не можешь творить по заказу. Это вопрос вдохновения.