— Да. Но потом они перезвонили. Боюсь, там проблемы с самолетом. Они сказали, что их места оказались заняты.
— В самом деле? — Робин сникает. — Это плохо! В первый раз вижу, чтобы на свадьбе в последний момент было столько перестановок! Новая подружка невесты… новый шафер… новый священник… как будто все изменилось!
— Мне очень жаль, — произношу я извиняющимся тоном, — я же знаю, сколько в это было вложено труда. Просто вдруг показалось само собой разумеющимся, что нас должен обвенчать именно Майкл, а не кто-нибудь незнакомый. Вот Люку и понадобился новый шафер…
— Но передумать за три недели до свадьбы! Отец Саймон, узнав, что его отстранили, очень огорчился! Он спрашивал, не в его ли прическе причина.
— Конечно, нет! Он здесь ни при чем, честно…
— А потом ваши родители дружно заболевают корью. Ну не странно ли?
Я состраиваю горестную гримасу:
— Что поделаешь! Такое невезение.
Из рации раздается потрескивание, и Робин отворачивается.
— Да? Что такое? Нет! Я сказала — лучистый желтый свет! Не голубой! Хорошо, иду…
В дверях она оглядывается:
— Бекки, мне надо идти. С этими новшествами такая лихорадка, что мы не успели обсудить пару мелких деталей. Так что мне пришлось заняться ими самой.
— Все в порядке, — улыбаюсь я. — Полагаюсь на ваше суждение. Спасибо, Робин.
Робин уходит, и вскоре раздается стук в дверь; входит Кристина. Она великолепна в своем бледно-золотом платье от Иссей Мияки, в руках у нее бокал шампанского.
— Как невеста? — с улыбкой спрашивает она. — Нервничает?
— Вообще-то нет.
Отчасти это правда.
Нет, полностью правда. Я уже за пределами нервозности. Или все пойдет по плану и затея удастся, или же… И тогда — катастрофа. Я мало что могу изменить.
— Я только что говорила с Лорел, — произносит Кристина, прихлебывая шампанское. — Даже не знала, что она принимает такое участие в свадьбе.
— Да, — бормочу я, — просто она хочет оказать мне одну маленькую услугу…
— Так я и поняла. — Кристина смотрит на меня поверх своего бокала, и я внезапно задумываюсь, а не много ли сказала ей Лорел.
— Она не говорила… что это за услуга? — небрежно интересуюсь я.
— В общих чертах. Бекки, если у вас это выгорит… — Кристина покачивает головой. — Если выгорит, вы заслуживаете Нобелевскую премию за дерзость. — Она поднимает бокал. — За вас. И удачи.
— Спасибо.
— Привет, Кристина! — Мы обе оборачиваемся, к нам приближается Эрин. Она уже в фиолетовом платье подружки, волосы собраны в средневековом стиле, глаза возбужденно сияют. — Разве это убранство в духе «Спящей красавицы» не замечательно? Вы уже видели свадебное платье Бекки? В голове не укладывается, что я — главная подружка невесты! У меня это впервые в жизни!
Эрин почти помешалась от такого повышения. Когда я сказала ей, что Сьюзи, моя лучшая подруга, приехать не сможет, и попросила занять ее место, она буквально расплакалась.
— Свадебного платья я еще не видела, — говорит Кристина. — Я даже не смею.
— Оно такое красивое! Вы должны взглянуть! — Я веду ее в роскошную гардеробную, где висит платье Дэнни.
— Все на месте, — лаконично замечает Кристина. — Хорошее начало.
— Кристина, посмотрите, это вам не футболки. Это совсем другой уровень!
Мне и самой не верится, что это фантастическое творение создал Дэнни. Кристине я этого не скажу, но я не очень-то рассчитывала на его платье. Если уж совсем честно, неделю назад я втихомолку примеривала кое-что у Веры Вонг.
Но однажды вечером Дэнни постучался в дверь, молча схватил меня за руку, потянул наверх, в свою квартиру, протащил по коридору, настежь распахнул дверь в свою комнату… И я онемела.
С расстояния оно казалось обычным белым свадебным платьем, с облегающим верхом, пышной, романтичной юбкой и длинным шлейфом. Но когда присмотришься… Тончайшие кружева; складки и сборки на талии — фирменный знак Дэнни; белые стразы, жемчужины и блестки по шлейфу — будто кто-то опрокинул на него коробку с леденцами.
Я не видела подобного свадебного платья. Это произведение искусства.
— Что ж, — произносит Кристина, — буду говорить откровенно. Когда вы сообщили мне, что наденете творение мистера Ковитца, я несколько встревожилась. Но это… — она притрагивается к маленькой бусине, — впечатляет. Особенно если шлейф не отвалится, когда вы двинетесь по проходу.
— Не отвалится, обещаю. Я полчаса расхаживала в нем по квартире. Ни единой блесточки не упало!
— Ты будешь выглядеть изумительно! — мечтательно произносит Эрин. — Совсем как принцесса. И в этом зале…
— Оформление эффектное, — соглашается Кристина. — Думаю, не одна челюсть отвиснет.
— Я еще не видела. Робин не хочет, чтобы я туда входила.
— Ой, тебе надо взглянуть! — восклицает Эрин. — Хотя бы краешком глаза. До того как зал наполнится людьми.
— Не могу! А если меня кто-нибудь заметит?
— Давай! — подбадривает Эрин. — Замотайся в шарф — никто и не узнает, что это ты.
Я крадусь вниз по ступенькам в чужой куртке с капюшоном, отворачиваясь от каждого встречного, и чувствую себя до смешного гадкой. Мне показывали эскизы дизайнеров, и когда я отворяю двойные двери, то считаю себя подготовленной к тому, что увижу. К чему-то эффектному. К чему-то театральному.
Но я словно вошла в другую страну.
Серебряный, сверкающий волшебный лес. Ветви смыкаются высоко над головой. Из холмиков земли растут цветы. Виноградные лозы, серебряные яблоки на яблоне, паутина, покрытая каплями росы… и вокруг летают настоящие птицы!
Гирлянды цветных огней оплетают ветви и ниспадают на ряды стульев. Две женщины тщательно сметают пылинки с каждого обитого сиденья.
Человек в джинсах прикрепляет кабель к ковру. Другой, в комбинезоне, проверяет серебряную ветку. Скрипач пробует инструмент, слышатся глухие звуки настраиваемых ударных.
Как будто за кулисами театра в Вест-Энде.
Я забиваюсь в угол и озираюсь вокруг, стараясь ухватить каждую подробность. Я в жизни не видела ничего подобного — и вряд ли увижу когда-нибудь еще.
Внезапно в другом конце зала появляется Робин — она общается с кем-то по своему передатчику. Я пониже надвигаю капюшон и, прежде чем Робин успевает засечь меня, выскальзываю из зала и ныряю в лифт.
Когда двери уже готовы закрыться, в лифт заходят две пожилые дамы в темных юбках и белых блузках.
— Вы видели торт? — спрашивает одна. — Три тысячи долларов как минимум.
— А что это за семья?
— Шерман, — сообщает первая дама. — Элинор Шерман.