14. Штрафники могут быть приказом по штрафному батальону назначены на должности младшего командного состава с присвоением званий ефрейтора, младшего сержанта и сержанта.
Штрафникам, назначенным на должности младшего командного состава, выплачивается содержание по занимаемым должностям, остальным штрафникам – в размере 8 руб. 50 коп. в месяц. Полевые деньги штрафникам не выплачиваются.
Выплата денег семье по денежному аттестату прекращается, и она переводится на пособие, установленное для семей красноармейцев и младших командиров Указами Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. и от 19 июля 1942 г.
15. За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно по представлению командования штрафного батальона, утвержденному военным советом фронта. За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде. Перед оставлением штрафного батальона досрочно освобожденный ставится перед строем батальона, зачитывается приказ о досрочном освобождении и разъясняется сущность совершенного подвига.
16. По отбытии назначенного срока штрафники представляются командованием батальона военному совету фронта на предмет освобождения и по утверждении представления освобождаются из штрафного батальона.
17. Все освобожденные из штрафного батальона восстанавливаются в звании и во всех правах.
18. Штрафники, получившие ранение в бою, считаются отбывшими наказание, восстанавливаются в звании и во всех правах и по выздоровлении направляются для дальнейшего прохождения службы, а инвалидам назначается пенсия из оклада содержания по последней должности перед зачислением в штрафной батальон.
19. Семьям погибших штрафников назначается пенсия на общих основаниях со всеми семьями командиров из оклада содержания по последней должности до направления в штрафной батальон.
«Я ИЗ ЗАГРАДОТРЯДА»
Наверное, сейчас у нас не сыщешь равнодушного к истории. Мы пристально вглядываемся в минувшее, и словно туман рассеивается. То, о чем вчера не говорили вообще, недоговаривали или шептались, сегодня открыто обсуждается. Среди прочего является вдруг такое, что многих повергает в шок. Сколько истин, казавшихся незыблемыми, поставлено под сомнение! Уж и не победителями, а побежденными готовы во всеуслышание объявить нас некоторые в разоблачительном азарте.
Один товарищ недавно признался в том, что не может отделаться от ощущения, что многое в прочитанных им мемуарах наших уважаемых военачальников – полуправда. Похоже, в чем-то он прав… Сегодня, когда настало время раскрыть всю правду, в том числе и о войне, многое, что было доселе под лаком, пугает и возбуждает бурные страсти. Например, заградотряды.
Нынешним летом в одной из передач московской программы Центрального телевидения принимали участие работники архивов. Они справедливо сетовали на излишнюю закрытость их ведомств. Дело доходит до того, сказал один, что видные историки не могут добиться опубликования памятного многим приказа № 227, известного под названием «Ни шагу назад!». Ведущий понимающе кивнул: «Ну да, про заградотряды». Сказано это было таким тоном, что стало ясно: заградотряды – это нечто настолько жуткое, настолько бесчеловечное и дискредитирующее нас и нашу армию, что вспоминать о них страшно. Хотя, дескать, уж мы-то знаем…
Вот этот лейтмотив «уж мы-то знаем» достаточно часто встречается в письмах именно о заградительных отрядах. Возьмем некоторые. «Заградотряды сталинские были созданы из НКВД. Они присылались из тыла и стреляли своих без всякого разбора. Сами сидели в тылу, наедали морды. Они искусственно заталкивали людей в мясорубку…» «Из-за приказа № 227 часто бывало, что войсковое подразделение, у которого кончились боеприпасы либо вышло из строя орудие, вынуждено было погибнуть или сдаться в плен. Ведь при отступлении бойцов ждали стволы заградотрядов. Это ли не глупая смерть людей?»
Самое примечательное в этих письмах, на мой взгляд, тон. Без сомнений, не допускающий возражений. «Уж мы-то знаем…» Но откуда авторы знают «всю правду» о заградительных отрядах? Об этом ведь даже не упоминается в нынешних книгах и энциклопедиях. И еще, полагаю, подобная «правда» черпается из чьих-то устных воспоминаний, сочиненных не без злого умысла. Ведь о чем, по сути, эти письма? Какой вывод из них напрашивается? Вполне очевидный. Вы говорите о массовом героизме и самопожертвовании наших бойцов? Не щадили себя в бою? С гранатами бросались под танки? А что им оставалось делать, если в затылок смотрели стволы автоматов заградотрядчиков? Своя пуля не слаще немецкой… Так под сомнение ставится святое.
Ежегодно в редакции газет и журналов приходят тысячи писем фронтовиков. Пишут минометчики и моряки, пехотинцы, летчики и танкисты… Пишут многие, но ни разу – ни разу! – не слышал, чтобы кому бы то ни было из коллег довелось встретить письмо, в котором были бы слова: «Я из заградотряда». При всеобщем-то «знании» о заградотрядах. Кто же решится? Презрительный взгляд – самая безобидная из всех ожидаемых реакций.
Что ж мы молчали-то столько лет? Эта мысль не раз мелькала у меня, когда знакомился в Подольске с архивными материалами, относящимися к действиям заградительных отрядов в годы Великой Отечественной войны.
Чего мы боялись? Признать, что на фронте были не только герои, но и трусы, малодушные, шкурники, мародеры и дезертиры? Но на какой, скажите, войне, в какой армии их не было? Такого сорта людей и в мирные дни достаточно. Что уж говорить о фронте, где стреляют, калечат, убивают, а случается, приказывают идти на смерть. Однако в нашей армии шкурников и дезертиров было гораздо меньше, чем у врага, героев же во сто раз больше. Поэтому победили мы, а не фашисты.
Когда у нас появились заградотряды? После выхода приказа № 227 в июле 1942 года? Да ничего подобного! Есть вот такой любопытный документ: «Организация заградительных отрядов представляет собой одну из важнейших задач командиров и комиссаров. Каждое крупное воинское соединение должно иметь за своею спиной хотя бы тонкую, но прочную и надежную сетку заградительных отрядов… Удирающий шкурник должен наткнуться на револьвер или напороться на штык…» Это приказ № 213 Реввоенсовета Западного фронта от 1920 года. С трусами и паникерами боролись всегда, на всякой войне, во всех армиях мира. Если боролись недостаточно решительно – армии терпели поражение.
Что за обстановка была на фронте, когда вышел приказ № 227? Мне удалось разыскать несколько человек, которые воевали в заградительных отрядах. Один из них – Николай Антонович Сухоносенко, член КПСС с мая 1943 года, награжденный орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени и несколькими медалями. Он написал: «В то время, когда зачитывался приказ № 227, я был курсантом школы младших специалистов топографической службы, которая после эвакуации из Харькова находилась в Ессентуках. Был свидетелем и участником того страшного отступления наших войск (если можно так назвать беспорядочный отход массы людей в военной форме) от Ростова-на-Дону на Кавказ. Тогда, совсем еще юношей, я воспринимал это страшное бегство под натиском вооруженного до зубов фашистского войска как катастрофу. Теперь, по прошествии стольких лет, становится еще страшней от одной мысли: что могло бы произойти, если бы не были приняты суровые, но необходимые меры по организации войск, оборонявших Кавказ? С созданием заградотрядов курсанты школы, в том числе и я, привлекались к их действиям. Мы участвовали в задержании бегущих с фронта солдат и командиров, а также охраняли находившиеся в Ессентуках винный погреб, склад, консервный завод и элеватор, которые подвергались набегам этой неорганизованной массы военных людей. Двое суток под Ессентуками останавливали мы отступавших. По мере комплектования групп примерно человек по 100 отступающие сопровождались на сборные пункты. Затем ставились в оборону».