Так как время было позднее и пилигримы были утомлены ходьбой и душевными волнениями во время опасности, то они изъявили желание скорей отдохнуть. "Сперва, — сказал глава дома, — укрепитесь пищей и вкусите мяса" (Исх. 12:21). Им изготовлен был агнец с особенной приправой, ибо привратник уже был извещен об их скором прибытии и кушанье их ожидало (Иоан. 1:29). Когда они отужинали и кончили молитвой и пением псалма, то изъявили желание отправиться на отдых.
"Дозвольте нам, — сказала Христиана, — если вас это не стесняет, ночевать в комнате, которую когда-то занимал муж мой".
Их отвели туда, и они устроились все в одной комнате. Когда они остались одни, Христиана вступила в разговор со своей подругой на счет всего с ними случившегося.
Христиана: "Ну уж не мечтала я, когда мой муж отправился в пилигримство, что и я скоро за ним последую".
Любовь: "А еще менее думала ты, что станешь отдыхать на его постели и в его комнате".
Хр.: "И даже не думала, что когда-нибудь увижу его снова с радостью и что с ним вместе буду восхвалять Царя и Господа а теперь верую, что будет так".
Любовь: "Т-с! Слышишь? Шум какой-то?"
Хр.: "Да, это гармонические звуки радости о нашем прибытии сюда".
Любовь: "Чудо! Гармония в доме, гармония в сердце, восклицания радости в небе, все это потому, что мы здесь!"
Они побеседовали еще немного и потом уснули. Поутру, когда проснулись, Христиана спросила Любовь: "Что с тобой было, что ты всю ночь прохохотала? Тебе что-нибудь веселое приснилось?"
Любовь: "Я видела чудный сон. Но неужели я в самом деле хохотала?"
Хр.: "Да, и от души. Но расскажи мне твой сон".
Любовь: "Вижу, что сижу одна, в уединенном месте, и сожалею, что у меня такое жесткое сердце. Но мне показалось, что я не долго оставалась одна и что вокруг меня стали собираться другие, внимая моим словам. Они слушали, а я продолжала громко выражать свое сожаление. При этом некоторые стали насмехаться надо мной, другие называли меня дурой, а остальные начали меня отталкивать от себя прочь. Вдруг я подняла глаза и увидела кого-то с крыльями, прилетающего ко мне. Он подошел и спросил меня: "Любовь, о чем ты печалишься?" Когда я ему сказала причину моей скорби, он ответил: "Мир тебе." Потом отер мои глаза своим платком и облек меня в серебро и золото. На шею надел он мне цепь, в уши вдел серьги и чудный венец возложил мне на голову. Потом, взяв меня за руку, он сказал: "Любовь, иди со мной". Он пошел, а я за ним, и мы дошли до Золотых Ворот. Тут он постучался и, когда ему отворили, он вошел и я за ним, и подошли мы к престолу, на котором кто-то сидел, который мне сказал: "Приветствую тебя, дочь моя! "Место это было светлое, злачное, как звезды на небе или скорее как само солнце, и мне показалось, что я увидала там твоего мужа — и я проснулась. Но неужели я хохотала?"
Хр.: "И еще как смеялась, но впрочем, было тебе о чем радоваться, Ибо я тебе скажу, что сон твой чудный. Ты же могла убедиться, что начало верно, и ты узнаешь, что конец также исполнится. Впрочем, Бог говорит однажды, и если того не заметят — в другой раз. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе (Иов. 32:14–15). Нам не нужно бодрствовать на постели, чтобы беседовать с Богом. Он может посетить нас спящими и заставить внимать Его голосу. Нередко сердце наше бодро, когда мы во сне, и Господь может к нему обратиться либо словами, или видениями, или притчами, также ясно как будто бы на яву."
Любовь: "Я очень довольна моим сном. Надеюсь скоро увидеть его исполненным, и тогда снова стану смеяться от радости".
Хр.: "Однако, нам пора вставать и узнать что нам делать".
Любовь: "Пожалуйста, если нас станут уговаривать оставаться далее, примем приглашение. Я очень была бы рада прожить здесь некоторое время и ближе познакомиться с девицами: Мудрость, Благочестие и Милость, которые все такой кроткой и скромной наружности".
Хр.: "Увидим, что они нам скажут".
Они встали и, одевшись, сошли в общую комнату, где их спросили, спокойно ли они провели ночь.
Любовь: "Очень покойно; ночь была из лучших в моей жизни". Мудрость и Благочестие стали их уговаривать продлить на некоторое время пребывание у них, уверяя, что все будет исполнено для доставления им спокойствия. "И от всего сердца будем стараться угодить вам", — прибавила Милость.
Пилигримы дали свое согласие и провели около месяца в доме Привратника, что оказалось весьма для них полезным.
Мудрость пожелала убедиться, какое воспитание дала Христиана своим детям, и просила у нее позволение поставить им некоторые вопросы из христианского катехизиса. Она с радостью дала на то согласие. Тогда девица начала с меньшего по имени Яков, Мудр.: "Пойди сюда, Яков, и скажи мне, знаешь ли ты, кто тебя сотворил".
Яков: "Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой".
Мудр.: "Хорошо. Ну, а кто же спас тебя?"
Яков: "Бог Отец, Бог Сын и Бог дух Святой"
Мудр.: "Так, но как спас тебя Бог Отец?"
Яков: "Своею благодатию".
Мудр.: "А как спас тебя Бог Сын?"
Яков: "Своей праведностью, кровию, смертию, воскресением".
Мудр.: "А как спас тебя Бог Дух Святый?"
Яков: "Своим просвещением, обновлением и хранением".
Тогда, обратясь к Христиане, сказала: "Ты достойна похвалы за воспитание, которое ты дала своим детям. Мне кажется, с него теперь довольно, и я займусь с другим его братом постарше".
Мудрость: "Ну, Иосиф, хочешь отвечать на мои вопросы?"
Иосиф: "Очень охотно".
Мудр.: "Что такое человек?"
Иосиф: "Разумное творение Божие, как о том говорил брат".
Мудр.: "Что подразумевается под словом спасенный?"
Иосиф: "Что человек посредством греха вовлек себя в состояние рабства и скорби, из которого спас его Господь".
Мудр.: "Что значит, что человек спасен Св. Троицей?"
Иосиф: "Что власть греха так велика, что никто не может вырвать человека из его когтей кроме Бога, а что Господь, так благ и так любящ к своим созданиям, что действительно вырывает их из этого жалкого состояния".
Мудр.: "Какая цель у Бога, спасая их?"
Иосиф: "Прославление имени Его, благодати и правосудия Его, и вечное блаженство Его творения".
Мудр.: "Кто те, которые будут спасены?"
Иосиф: "Которые сердцем веруют и принимают спасение".
Мудр.: "Хорошо, Иосиф. Мать твоя учила тебя как следует, а ты хорошо внимал ее учению".
Тогда, обратясь к Самуилу, немного его старше, спросила: "А ты, Самуил, станешь отвечать на мои вопросы?"