Драконесса улыбнулась.
— Потому что пора смещать ваш верховный клан, а заодно немного подкорректировать вашу демократическую систему управления. Уж больно она уязвима. И ты, как представитель древней династии, мне идеально подходишь.
Ракх-инти подавился вздохом, с испугом уставившись на Грею. Как она узнала?
Аромат роз витал в воздухе, заполняя терпким ароматом пространство небольшого зала. Элан осторожно прошёл вперёд, не обратив внимания, что Улаьайн остался на пороге и прикрыл дверь, словно опасаясь лишний раз потревожить ту, кого чтил больше всего. Под ногами что-то похрустывало, хранитель, сделав несколько шагов, остановился, чтобы оглядеться. В зале не было окон, и стены были оплетены чем-то более плотным чем листва. Единственный источник света — небольшие щели под потолком создавали в комнате сумрак, словно у обитателя этого зала болели глаза.
— Осмотрись, это интересно — буркнул меч, старавшийся во время пребывания у эльфов говорить поменьше. Конечно, разговоры меча и хранителя — дело интимное, однако кто их знает, этих ушастых?
В зале словно посветлело. Элан принялся оглядываться по сторонам, изучая убранство помещения. Вначале он решил, что потолок стены и пол покрывают корни, но теперь, присмотревшись, понял — это волосы. Всё было задрапировано волосами — живыми, струящимися, того бронзово — каштанового оттенка, который заставляет мужчин восхищаться, а парфюмерные фабрики тратить кучи денег, пытаясь искусственно создать то, что доступно лишь природе… Косы, косички, ковры из волос, просто свободно лежащие пряди — всё это образовывало какую-то сложную и совершенную картину, игру света и тени, дополняемую лишь бутонами распустившихся роз. Они росли здесь повсюду — на полу на стенах, на потолке, непостижимым образом проходя сквозь пряди — или вырастая из них? Чем дольше вглядывался Элан в игру каштановых оттенков, тем больше ему казалось, что здесь скрыта некая истина — но стоило ему вглядеться, и всё ускользало, скрывалось под водопадом волос. Элан осторожно тронул одну прядь — та легко отошла в сторону, однако тут же вернулась на место.
— Оставьте попытки, юноша, и подойдите ко мне. Всё равно понять, что скрывается под моим рисунком, вы сможете, прожив никак не менее трёхсот лет.
В центре зала шевельнулась фигура — и хранитель заметил женщину, скрытую под копной сложной причёски. Бронзовые руки легко откинули назад гриву волос, теперь отсвечивающих медью — и перед Эланом показалась эльфийка. Глядя на статную, крепкую фигуру, он понял, почему аллорны называют её Великой матерью. До сих пор все увиденные им женщины эльфов были похожи на подростков — худенькие, гибкие, грациозные, они оставались юными и в пятьсот, и в тысячу лет. Сейчас же перед ним стояла настоящая женщина — глядя на её налитое тело Элан вспомнил землю и подумал, что Рубенс отдал бы за такую натурщицу все свои картины, вместе взятые…
— Ты — гость народа аллорнов — волосы свободно спадали вдоль плеч, создавая видимость платья, однако рука, показавшаяся из-под них, была обнажённой. — Однако я пока ещё не решила, как относиться к тебе.
Чужая рука легко пробежала вдоль лица хранителя, словно изучая его — и Элан понял, что Великая мать слепа. Растерянный, он замер — а потом поймал гибкую кисть и слегка пожал.
— Не нужно сочувствий, юноша. Когда-то давно, когда враги ослепили юную девушку, боль утраты была огромной — но я сумела справиться с ней ещё тогда — и жестоко отомстить своим врагам. А сейчас эта история всего лишь легенда, одна из тех сказок, которыми матери пугают непослушных малышей, когда те не хотят ложиться спать.
— Как… как твоё имя?
— Имя? Мой народ давно уже не зовёт меня иначе, чем Матерью; но когда-то… Можешь звать меня Илиль.
— Почему они так поступают с тобой?
— Поступают? Я вольна в своей жизни, в своих поступках и решениях. Когда-то давно я приняла на себя долг… Пообещав заботиться о народе аллорнов. Мне нашлось место — и дело.
— Дело?
— Я забочусь о своём народе. Мне ведомы все линии крови, я слежу за их частотой. С годами это всё легче — нас осталось так мало…
Илиль откинула голову — волосы заструились переливающимся водопадом — и заговорила на певучем, звонком и совершенно незнакомом Элану языке. Меч в спине хранителя беспокойно заерзал и посоветовал:
— Молча поклонись и уходи… Кажется, у нас проблемы.
Едва выйдя за дверь, Элан выпалил:
— Почему я её не понял? Ты же обучил меня языкам?
Меч ответил рассеянно, погружённый в свои думы:
— Язык, который ты услышал, считался древним ещё в те времена, когда меня только начали ковать… То, что я его знаю — просто невероятная удача. Или случай — тот самый, который заставляет поверить в то, что есть высшие силы, даже представителей этих самых сил. Ладно, сейчас иди направо и вниз, там есть тренировочная площадка — я слышал разговоры в тронном зале, мол, ты неповоротливый гном и без меча ни на что не способен. Покажи им там что-нибудь, а я пока подумаю…
— Нет уж, говори прямо — что у нас случилось?
— У нас — ничего… У эльфов. Они начали необъяснимо умирать, причём в основном после контакта с людьми. Хотя умирают и не имевшие с миром людей ничего общего. Всё это настолько запутанно, что об этом не решаются говорить. Даже эльфийская королева решилась только обронить несколько слов на мёртвом языке…
— Королева?
— Когда-то — да. Впрочем, хватит отвлекаться — мы уже пришли.
Тренировочная площадка аллорнов была расположена на твёрдой земле, к немалому облегчению Элана. По сути дела, это была просто большая поляна в лесу — с ровной, хорошо утоптанной почвой, с несколькими манекенами для отработки ударов и увитой травами стойкой с оружием — преимущественно деревянным, хотя поблёскивало сложным стальным узором несколько странных клинков.
— Вы позволите размяться?
Хранитель дождался неуверенных, однако безукоризненно вежливых кивков и, подойдя к стойке, вытащил из спины кристальный пепел — тот, погружённый в свои думы, обошёлся без спецэффектов, только лёгкий холодок скользнул вдоль позвоночника; аккуратно положил его на стойку — и замер перед тренировочным вооружением.
— Повелитель, этот меч вам по руке. — Пожилой эльф, усмехаясь одними глазами, протягивал ему деревянный меч, вшешне очень похожий на только что оставленный. Элан взял его в руку — тот лёг удобно, почти так же, как и кристальный пепел. Ну и глазомер у этих эльфов! Покрутил, изучая повадки — и аккуратно положил обратно.
— Благодарю, упражнений с мечом мне хватает. Если позволите, я возьму шест. — Хранитель подхватил длинную, упругую палку и, выйдя на середину площадки, закрыл глаза и сосредоточился. Когда-то дома он любил позаниматься с подобными игрушками — вот только все его прежние упражнения слишком примитивны для нового тела. Он аккуратно положил его на горизонт, крутанул вокруг себя, чувствуя, как вскрикнул разрываемый концами шеста воздух — и замер, перехватив его сразу в двух местах — пропустив за спиной, с нижним и верхним хватом. Раньше для этого приходилось изгибать руки, в гномьем же теле это получилось более естественно. Вот только раздражала лёгкость оружия, его невесомость.