— Нет, ну вы поглядите! Вот это находка! Нового раба из реки выловил! Может, теперь выгодней с удочкой на промысел ходить?
— Нет, с рыболовным сачком!
Дружный гогот вспугнул стаю птиц, начавших с недовольными воплями кружиться над поляной. Здорово болела голова. Элан с трудом раскрыл сначала один глаз, потом другой. Обычный, вполне земной лесок, обычные бородачи, костёр, на котором жарится нечто вкусное…
— Где я? И где мой меч?
— Вы посмотрите, он ещё и разговаривает! Нет бы спасибо сказать! Я тебя, можно сказать, из реки вытащил, спас — где ж твоя благодарность? — Плечистый крепыш с бородой, залитой жиром, явно мнил себя остряком.
— Где мой меч!?
— Если ты про ту железку, которая у тебя в руке была — так я её обратно в воду бросил. Не на что путное она не годится. В отличие от тебя!
Бородачи вновь заржали, один даже упал на колени, морщась от смеха — похоже, компания оттягивалась вовсю.
Хранитель с трудом поднялся. Здорово мешали связанные от плеч до кистей руки и — от колен до бёдер — ноги. Увязая в прибрежном песке, он направился в воду.
— Э, мясо, постой! — Здоровяк подскочил к хранителю, и, развернув, опрокинул ударом кулака. — Ты теперь мой раб! Будешь делать только то, что я скажу! Понял!
— Да пошёл ты! — Элан напрягся — но кожаные ремни, стянувшие руки, держали крепко.
— Не слушаться нового хозяина? Нна! — Очередной удар опрокинул Элана в костёр. Тот улыбнулся — и остался лежать на потрескивающих углях, не делая попытки выбраться.
— Ты что делаешь! Он ведь сгорит на фиг! Если такой строптивый — отдадим жрецам, пусть они его хоть в жертву приносят, хоть сами обламывают, глядишь, налог снизят. Вытаскивай!
Это скомандовал дорого одетый бородач, похоже, предводитель — с золотой цепью и клинком с богато разукрашенной рукоятью.
Землянина вытащили из костра и принялись пинать, срывая растерянность и злобу.
Крах! Не выдержали прогоревшие ремни. Хлоп! — Один из бородачей, упал, сжимая свой хозяйство и, постанывая, откатился поближе к кустикам.
Ещё пару дней назад в такой ситуации Элан покорно выполнил бы всё, что ему приказали — и тем более не мог бы неподвижно лежать на раскалённых углях, ожидая, пока прогорят ремни; но он изменился. Да, не было меча — и дракон не подавал голоса; однако руки сами собой схватили ближайшего из подбежавших бородачей и, подняв, с размаху опустили на подставленное колено. Остальные, увидев участь заводилы, побледнели — и кинулись за оружием. Хранитель же, шатаясь, направился к реке.
Вода приятно холодила истёрзанную лаской огня кожу. Защипало сразу по всему телу — но тлеющая одежда потухла, и к тому же — кристальный пепел! Он где-то здесь. Хранитель нырнул поглубже, внутренним чутьём ощупывая дно… Правее. Ещё. Есть! Он ощутил знакомую рукоять — и сразу перестал ныть обожженный бок, голова прояснилась и можно было вынырнуть для более близкого знакомства с рыжими собеседниками.
Бородачи, похватав оружие, в растерянности толпились возле кромки воды. Едва увидев хранителя, они тут же выпустили в него парочку стрел — однако от одной Элан увернулся, другую остановил, перерубив мечом ещё в воздухе.
— Живьем брать! Кто там такой ретивый? — Предводитель стоял повыше остальных, на пригорке, ничуть не сомневаясь в успехе. Он даже не вытащил из ножен свой дорогой, изукрашенный самоцветами клинок — лишь глаза его чуть сощурились, наблюдая за ловким рабом.
Бородачи завозились — тут же взлетели арканы, перечёркивая небо тугими струнами жил. Меч Элана словно зажил отдельной жизнью, вторя натянувшимся струнам — и странная мелодия угасла, не начавшись.
— Ну, блин… — С удивлением выговорил один из рыжеволосых, глядя на порубленные верёвки. — И это ржавой железкой! Что же будет, если ему в руки попадёт настоящий клинок? Вяжи его!
Толпа взревела и накинулась вся сразу. Элан на секунду замешкался — первый жар прошёл, и рубить всех подряд, оставляя за собой кровавое месиво, не хотелось. Тут в его тело впились сразу десятки рук, и стало жарко…
Свет и тень чередовались, рождая чехарду дней. Кристальное тело протянулось сквозь столетия, отсвечивая фиолетовой дымкой. Это было изумительное состояние покоя, когда можно расслабиться, вспоминая ушедшее и прозревая грядущее… Метеориты проскальзывали сквозь туманную область, рождая крошечные искорки. Потоки света чужих солнц ласкали кристаллы, распавшиеся на атомы, однако не утратившие своей структуры — не в пространстве, но во времени… Шлейфы комет проходили сквозь призрачного дракона, создавая лёгкую щекотку. Κριστιζενα`γρεα отсчитывала время по таким щекоткам — это был не менее точно, но значительно проще, чем по мельтешению планет. Те появлялись и исчезали слишком быстро, закрывая от неё солнце и заставляя прислушиваться к течению столетий. Свет — тень, свет — тень… Когда пробудился хранитель, Κριστιζενα`γρεα стала внимательней следить за пролетающими мимо мирами — который из них.
— Впрочем, — успокаивала она себя — ещё есть время. Никто не в состоянии найти путь быстро. А может быть, он не найдёт его вообще… Дракон поплотнее свернулся во времени, сгустившись до мельтешения дней — и принялся дремать вполглаза, наблюдая за молодым и наивным человеком…
Судорога свернуло пространство, заставив время на миг остановиться и выдирать из себя распавшийся на временные частицы кристалл. Драконесса вскрикнула от неожиданности — мальчонка оказался шустрым! А затем, погасив усилием воли миллиады болевых импульсов, она принялась строить себе подходящее тело. Пожалуй, в этот раз не стоит никого ужасать — можно и пококетничать…
Голова раскалывалась, ударяясь о прыгающие прутья повозки. Элан застонал и попытался ухватился рукой за борта телеги, в тщетной попытке смягчить удары.
— Кажется, я скоро возненавижу этот мир… — Пробормотал он сквозь стиснутые зубы, пытаясь прийти в себя. При этом натянулись и звякнули цепи, прикованные к его телу.
— Не ты один. Подожди-ка.
Чьи-то сильные руки подхватили его и устроили поудобней, прислонив к стенке повозки и подложив под спину клочок соломы. Стало полегче — и Элан рискнул открыть глаза. Впрочем, почти сразу он пожалел об этом.
Допотопная, но крепкая телега с установленной на ней клеткой из железных прутьев ехала в середине каравана, вся в облаке плотной дорожной пыли. Двое животных, похожих на вытянутых и сплющенных лошадей, тянули её монотонно и равнодушно, безучастные ко всему. Возницы не было. Первыми катились повозки побогаче, закрытые полотняным верхом, защищающим от дорожной пыли. Вдоль каравана сновали всадники на таких же диковинных лошадях — сразу по двое умещалось на странным образом спаренных сёдлах, напоминающих тандем — один был занят управлением, другой осматривал дорогу. А сзади… Сзади шла вереница людей — тощих и измождённых, одетых в самые невообразимые обноски, с верёвками, обхватывающими тонкие шеи. Они ни к чему не крепились — просто толстый жгут каната, лежащий на плечах. Но, судя по всему, держал он прочно — стоило кому-то из бедолаг споткнуться, как верёвка натягивалась, рывком возвращая человека на его место в строю.