— Сохрани от Багрового!…
Монахи попятились. Некоторые, кто поумнее, с испугом смотрели на потолок — может быть, крышу пробило небесным камнем? Но потолок оставался цел. Другие дергали бечевки, творя охраняющие слова. В храме уже не осталось тишины, его заполнили звуки — шепот, шорох одежд, плеск потревоженной воды в Оке…
Старший с опаской приблизился к чаше.
В чаше барахтался, пытаясь привстать из воды, черноволосый растрепанный эльф. Наконец он обрел равновесие и кое-как приподнялся.
...Дно — каменное... что за черт... что за котел с водой ?! Куда меня угораздило грохнуться? Господи! Да ведь это уже не Амои...
В груди у Лина похолодело. С волос текла вода, мешая разглядеть — что перед ним? Лин откинул мокрые пряди рукой и поднял голову.
Старший Плаватель оторопел от неслыханной наглости. В самом сердце его любимого храма, в Святом Морском Оке — стоял один из нечистых! Морда эльфийская! Да еще улыбается!..
Ах, тварь!.. Как же он сюда попал?! Вот беда-то, беда!.. Око осквернено, вода испорчена, да еще при всех, добро бы между службами, замяли бы, а так…
— Как ты посмел, мерзавец! — сдавленным голосом прошипел Старший Плаватель. — А ну вылезай!!!
Монахи уже сообразили — произошло из ряда вон выходящее. Еще бы! Неверный, один из Отвергнувших и Наказанных, каким-то невероятным образом проник в Храм и совершил столь дерзкое святотатство, о каком раньше никто и не слыхивал.
— Осквернитель! Вон! Вон из Ока! — Старший уже начал терять самообладание.
Лин несколько секунд в упор глядел на стоящего перед ним человека. Черт, да ведь это священник!
— Простите... — сказал Лин, и перемахнул через край каменной чаши. — Простите, я не хотел.
— Ах, не хотел?! — Старший схватил его за ворот рубашки. — Во двор его, братья!.. Мы отмолим Храм после!..
К Лину со всех сторон потянулись руки, кто-то сильно толкнул в плечо, другой ударил ногой по колену.
— Да не хотел я! Чччерт, вы чего! — Лин попытался защититься, поставить блок — в общем, он умел драться, но не когда вокруг столько народу. Плюс это же храм, священное место…
Размышлять было поздно.
— На двор его, на двор! — загомонили монахи.
Куда там — сопротивляться!.. Монахов оказалось слишком много, и каждый норовил дотянуться до «эльфийской твари». Рубашку на Лине разорвали в мгновение ока. Пока тащили через весь Храм к выходу, еще как-то сдерживались и ограничивались тычками, но когда толпа вылилась в монастырский двор — монахи дали волю гневу. На Лина обрушился град ударов, люди вошли в раж. Эльфа повалили на землю, кто-то ударил его ногой по голове, у другого мелькнула в руках короткая увесистая палка…
— Не забейте! — Старший уже понял, чем кончится расправа с «осквернителем», и поспешил вмешаться. — Он денег стоит! Да остановитесь вы, неразумные!..
Старший недаром стал Старшим еще пятнадцать лет назад. Умение находить во всем выгоду делало его человеком незаменимым, и теперь он понял, что немного погорячился, отдав приказ о расправе. Впрочем, всё поправимо. Его авторитет не пострадал, люди отвели душу, восстановили, так сказать, справедливость. А эльфы, известное дело, живучи, как кошки… Если еще не убили — не сдохнет.
— Остановитесь! Довольно! — голосом Старшего Вышний не обидел.
Толпа отхлынула от лежащего на земле тела.
С минуту эльф не двигался, потом пошевелился, попытался приподнять голову и тут же вскрикнул от боли. Снова ткнулся носом в песок, и больше не подавал признаков жизни.
— Оттащите к остальным, — распорядился Старший. — Видеть его не могу!
— Запереть? — самый смелый из Младших Восторженных поднял глаза на Старшего. Разбитый кулак он благоразумно маскировал в складках синего одеяния. — Связать?
— Раньше надо было запирать, — пробормотал Старший. Вздохнул. — Да и не нам. Это чужой какой-то… Сбежал, что ли?..
— А если он сдохнет? — деловито осведомился Восторженный.
Старший Плаватель пристально посмотрел на него. Восторженный тут же отвел глаза. «Ворюга, — с нежностью подумал Старший. — Далеко пойдет, если прежде не попадется … ишь, уже примерился…»
— А ты проследи, чтобы не сдох, — резонно заметил он. — Сдохнет — получишь Блаженное Дело не в срок. И будешь получать Блаженные Дела до тех пор, пока не покроешь его стоимость.
Младший покраснел. У него на лбу настолько четко было написано желание под шумок перетащить куда-нибудь этого эльфа, подлечить и продать, а в монастыре сказать — помер, что Старший едва сдерживал смех. Но не пристало Плавателям смеяться перед храмом, не пристало…
Монахи разбрелись кто куда. Во дворе остались двое Младших, Старший, да эльф, в беспамятстве лежащий на песке.
* * *
— Дело швах, — резюмировал смотритель. — Это кто ж его так?..
Смотритель на службу не попал, и о случившемся осведомлен пока не был. Впрочем, он в Храм особо и не стремился — тяжело пожилому человеку стоять столько времени. А тут еще и повод хороший нашелся: приехали покупатели, городские, и Дерах расстарался — без покупки от него редко кто уходил. Двоих взяли, мальчишку да девчонку. По пятьдесят золотых отвалили, он уже было решил, что скажет — по сорок... Монеты квадратные, тяжелые, надо бы побыстрей перепрятать…
— Да все и били, — горестно констатировал Младший Восторженный. — Всей службой…
— Мади, вы дураки... вместо двадцати пяти золотых вы теперь, дай Вышний, получите за него пять. А то и вообще ничего. Он же, того и гляди, сдохнет!
Мади, Младший Восторженный, огорченно вздохнул. Да, кто-то из Братьев по Камню несколько раз ткнул эльфа ножом, кто-то заехал сапогом в висок, еще кто-то… а, что говорить!.. Сейчас перед ними на низенькой лавочке лежало истерзанное тело, на котором места живого почти не осталось.
Ох, дураки… Жалко!.. Дерах пожевал губами, поморщился. Эльф-то ведь в самом возрасте, за такого хорошо можно взять, таких покупают охотно — и дамочки в годах, для развлечений, и мужчины — кто для битья, кто — жене в подарок… А тут уже всё, только в работы. Кому нужен будет — порезанный?.. болваны… В общем, эльф для хорошей продажи теперь не годился.
— Ты, это… — Дерах нахмурился. — Как там тебя… Мади?.. Ты с него кровяку смой, надо клеймо поискать… да смотри, не шевели его сильно. Видишь, кровь запекаться стала? Не сорви струпья…
Когда ткань, смоченная холодной водой, прикоснулась к лицу, Лин очнулся.
Сознание резко вынырнуло из темноты. Начала возвращаться память.
…Тарн. Они пили стаут на свалке. Падение. Огромная чаша из камня. Люди в странных одеждах. Храм.
…Бьют... За что?!
…Темнота.
Больно. Больно... Черт! Да за что они — так? Что я им сделал? Осквернитель... У них была месса? А это... купель? Он рухнул в купель? Мммать... господи, да что же это. Куда я попал?! Что это за мир? Невозможно... Спонтанный гипертоннель... что — снова? Нет, не хочу, мне и одной Амои хватит! Господи, как же больно, как голова кружится, аж глаза открыть страшно... «Зверик! — позвал Лин мысленно. — Зверик, хороший мой, ну что же ты ждешь?! Хоть рецепторы мне приглуши!»