Она посадила машину под небольшим уклоном — правая сторона оказалась чуть ниже левой, и связанный Рашид покатился, словно мешок с мукой, от одного борта к другому. Врезавшись спиной в какой-то ящик, он охнул, но кляп погасил звук, превратив его в стандартное мычание.
Суворин с силой толкнул дверь и выбрался наружу. Ветер, поднятый замедляющими свое вращение лопастями, ничего не смог поделать с его ежиком и только зря потратил силы на жесткие, словно проволока, седые волосы. Следом за ним выбрался Чепрагин, и вдвоем они помогли Шумилову спуститься на землю.
— Присматривайте за ней, ребята, — произнес Панкрат. — Как бы эта тварь чего не выкинула.
Ему было наплевать, слышит его Илза, оставшаяся в кабине, или нет. Хотя… Скорее всего он даже хотел, чтобы она его услышала. Поэтому и говорил нарочито громко. Он поклялся себе, что будет терпеть ее до тех пор, пока это объективно необходимо, то есть пока не закончится топливо в баках винтокрылой машины.
* * *
…Тогда, на поляне, неяркий свет упал на раскрасневшееся лицо Илзы, обрамленное белыми волосами, которые она за прошедшую ночь коротко остригла, и Суворин, не задумываясь, нажал курок.
Он просто ощутил, как по его телу прошла, от пяток до макушки, волна крупной дрожи, и движение указательного пальца, легко прижимавшего спусковой крючок, стало как бы завершением, как бы итогом этой стремительной, промчавшейся со скоростью света волны. Панкрат в этот момент даже не успел в полной мере испытать той ненависти, которая пробуждалась в нем при всяком воспоминании об Илзе. Тело, в каждую клетку которого впиталось это жгучее чувство, среагировало само, на уровне рефлекса.
Курок был нажат, но вместо выстрела раздался только громкий щелчок.
Осечка.
В следующую секунду женщина уронила лицо в ладони, и ее плечи затряслись от рыданий. Лопасти вертолета к тому времени уже перестали вращаться, и в ночной тишине все звуки были слышны отлично, к тому же разносились достаточно далеко.
Суворин застыл в странном оцепенении, глядя на своего “союзника”, и тут к нему подбежал Чепрагин.
В другое время Панкрат обязательно посмеялся бы, увидев вытянувшееся лицо лейтенанта — до того комично оно выглядело. Но в тот момент он просто скользнул по нему невидящим взглядом, спрыгнул на мокрую траву и, вскинув пистолет, выстрелил в черный ствол стоявшей в полусотне метров осины. Потом еще раз, и еще, и еще… Нажимал спусковой крючок даже тогда, когда звонкие металлические щелчки возвестили о том, что магазин опустел. Опомнившись, Суворин недоуменно уставился на пистолет, потом встряхнул головой, прогоняя наваждение, и отшвырнул в сторону бесполезное оружие.
— Кто-нибудь из вас сможет управлять вертолетом? — хрипло спросил он, обращаясь к Чепрагину, который стоял к нему спиной, вжав голову в плечи, словно в ожидании удара.
Ответом был отрицательный кивок головы.
Панкрат, ссутулившись так, будто ему на плечи легла вдруг серьезная тяжесть, вернулся к кабине и бросил, с трудом выталкивая из себя злые слова:
— Повезло тебе, сука… — потом вскинул голову и добавил, почему-то все же избегая смотреть ей в лицо. — Но как только эта колымага станет нам не нужна больше, я тебя пристрелю. Из авиапулемета. Запомни это хорошенько.
Отойдя от кабины, он исподлобья глянул на Чепрагина, стоявшего с полуоткрытым ртом, и проговорил:
— Грузитесь… Да поосторожнее — там у нас еще один союзник. Невольный, правда.
Когда спецназовцы увидели Рашида, скорчившегося среди ящиков, их изумлению не было предела.
— Вы его захватили? — от волнения Чепрагин даже на “вы” обратился.
Суворин покачал головой. Отрицательно. Хмурясь, махнул рукой в сторону Илзы, так и не выбиравшейся из своего кресла, бросил нехотя:
— Ее работа.
— Во дает баба! — не удержался от грубоватого комплимента сержант. — Самого…
Но Панкрат так посмотрел на него, что Шумилов подавился следующим словом и не стал продолжать.
* * *
В ящиках, гремевших во время полета, отыскались консервы, сухари и галеты; были там и большие, по литру, пластмассовые бутыли с водой. Илза при молчаливом попустительстве прочих раскопала несколько пакетов с супами быстрого приготовления и принялась раскладывать костер, хотя ее никто об этом не просил.
Шумилов сидел-сидел, глядя, как она собирает ветви, выбирая те, что посуше, и вдруг, как-то странно крякнув, поднялся со своего места и начал что-то делать со “сферой”, которую вынул из ящика с амуницией. Двумя выстрелами из “беретты” он пробил в ней отверстия и просунул в них кусок толстой железной проволоки. Получилось нечто вроде котелка.
— Вот тебе и пуленепробиваемая, — с мрачным удовлетворением произнес он, критически оглядывая творение рук своих. — Давай, Лиза, кухарь.
Он как-то сразу начал называть ее на русский манер, в то время как Панкрат и лейтенант предпочитали не звать ее никак.
Суворин сразу же, как только они все выбрались из вертолета, взял у Чепрагина две сигареты и отошел в сторону. Даже когда в импровизированном котле забулькала вода, а потом со стороны костра потянуло ароматом горячего, он не повернул головы. Сидел, продолжая курить, и машинально поглаживал цевье автомата, лежавшего у него на коленях.
— Панкрат, присоединяйся! — донесся до него голос Чепрагина. — Давай, пока не остыло.
Суворин еще раз вдохнул дразнящие запахи, летевшие с другой стороны поляны, и его желудок вдруг отозвался неприлично громким урчанием. Пересилив себя, он поднялся и подошел к костру, над которым висела “сфера”, полная дымящегося супа.
Взгляд невольно скользнул к Илзе, сидевшей, опустив глаза долу. Ее руки были сложены на коленях, ноги — подтянуты под себя. Тонкие, как у пианиста, длинные пальцы с короткими, но ухоженными ногтями… Вот, обратите внимание на указательный — он нажал пусковую скобу, когда Панкрат и Ирина шли по направлению к…
Ощутив внезапно, что и сержант, и лейтенант смотрят на него расширенными то ли от испуга, то ли от изумления глазами, Суворин опустил автомат и сел рядом с ними.
Варево оказалось вкусным — к концентрату вермишелевого супа Илза добавила разломанные на куски галеты и приправила какими-то специями. Но Панкрату кусок в горло не лез. Он никак не мог избавиться от ощущения, что за спиной у него стоит Ирина в залитом кровью халате.
Когда он смотрел на Илзу, это ощущение только усиливалось, и его рука, оставив ложку, сама тянулась к автомату.
— Вкусно, — похвалил Шумилов, украдкой бросая взгляд в сторону Суворина. — Как тебе, Панкрат?
Тот сначала ничего не ответил. Потом, глядя куда-то поверх головы Чепрагина, произнес:
— Ты когда-то спрашивал, как я оказался в Чечне. Хочешь, расскажу?