Я с блеском изобразила особу, которой очень хочется избавиться от чужой собственности:
– Вот жалость. Как же нам пересечься?
– Хотите, приезжайте прямо сейчас, я никуда не уйду, – предложил парень.
Вот нахал! Если незнакомый человек припер на своем горбу из чужой страны посылку для твоей девушки, следует произнести: «Давайте, я заберу передачу в любом месте по вашему выбору». Но мне хамство юноши было на руку.
– Простите, как вас зовут? – промурлыкала я.
– Сергей, – представился незнакомец.
– …! – не выдержал Олег.
Маврикова оперативно зажала рукой рот Вайнштейну, а я мирно зажурчала:
– Сережа, отец Елизаветы – мой непосредственный начальник. Он велел отдать сверток лично дочери. Разрешите приехать после одиннадцати? Вы не ляжете спать?
– Детское время! – развеселился Сергей. – Нет. Адрес знаете?
– Да, мне его Валерий Леонтьевич записал, – ответила я, косясь на ноутбук, – Новинский бульвар.
– Точно. Будем ждать, – донеслось из трубки.
– Это он! – взвизгнул Вайнштейн, едва мой палец нажал на отбой, а Ритка отдернула ладонь от его рта. – Я узнал козлиный голос! Все! Спасибо! Помчусь его брать!
– Стоять! – велела я.
Вайнштейн покраснел:
– Ты тут не командуй!
– А ты глупости не делай, – распорядилась я, – нельзя спешить.
– Это почему? – скривился Олег.
– Ты не можешь быть стопроцентно уверен, что это именно тот Сергей!
– Очень распространенное имя, – встала на мою сторону Рита, – крикни на улице «Серега», половина прохожих обернется.
– Голос его! – уперся Вайнштейн.
– Ты мог обознаться, – увещевала я красного от гнева бизнесмена, – разговаривал-то с мошенником один раз. Так?
– Да, – вынужденно согласился Олег.
– Сергей тогда изображал умирающего, шептал, кряхтел, кашлял, а сейчас из трубки несся здоровый, звонкий тенор, – сказала я, – не пори горячку.
Вайнштейн с шумом выдохнул и сел в кресло.
– Давай поступим так, – предложила я, – в одиннадцать я войду в квартиру, уверюсь, что, кроме Лизы и Сергея, там никого нет, и позову тебя под благовидным предлогом. Идет? А дальше действуем по обстоятельствам. Если ты опознаешь жуликов – один разговор, нет – придется извиняться.
– По рукам, – кивнул Олег и, забыв сказать Рите как «спасибо», так и «до свидания», кинулся к двери.
Я поблагодарила Маврикову, спустилась во двор, увидела, как Вайнштейн в сопровождении охраны усаживается в шикарный джип, влезла в свою «букашку» и поспешила в офис. Времени до появления мужа Ларисы Ерофеевой оставалось мало, не хочется опоздать к началу разговора.
Запыхавшись от бега, я вошла в кабинет в тот момент, когда Макс усаживал посетителей в кресла.
– Это Евлампия Андреевна, – представил он меня двум подросткам и мужчине лет сорока пяти. – Она наш ведущий спецагент.
– Анатолий, – тускло произнес чуть обрюзгший брюнет с карими глазами, – Саша и Ваня.
Мальчики – рыжие, веснушчатые, голубоглазые – даже не пошевелились.
– Лучше зовите меня Лампой, – попробовала я разрядить обстановку, – по отчеству слишком помпезно.
– Наша мама умерла? – спросил Саша.
– Ее убили? – подхватил Ваня.
– Может, вы сходите попьете чаю? – предложил Макс.
– Мы не маленькие! – вздернул подбородок Иван. – Мне пятнадцать, Сашке четырнадцать скоро. Еще на горшок нас отправьте.
– Ваня! – одернул сына Анатолий.
– Отстань, пап, – подросток резко остановил отца, – мы имеем право знать. Кто ее зарезал?
– Почему зарезал? – удивилась я.
– Ну застрелил, – мрачно поправился Ваня, – рассказывайте!
Я решила действовать. Конечно, я нанесу мальчикам травму, но их мать исчезла недавно, и у нас есть шанс ее найти.
– Скажите, на теле Ларисы были шрамы, родинки, отметины?
Анатолий упер глаза в потолок.
– Э… э… э… э…
Ваня поежился:
– У мамы нет шрамов.
– Верно, – прошептал их отец, – можно мне воды?
Я взяла из холодильника бутылку и поставила перед ним.
– Пожалуйста, теплую, – попросил Анатолий, – и стакан.
Ваня дернул шеей, Саша покосился на старшего брата.
– Пап, маму убили!
– Знаю, – чуть слышно отозвался отец, – но, если я сейчас заболею, свалюсь, кто за вами присмотрит?
– Сами справимся, – огрызнулся Саша.
Макс постучал карандашом по столу:
– У Ларисы нет шрамов. Верно?
– Э… э… э… – заблеял Толя, – э… э…
– Да! – решительно ответил Ваня.
– Может, вспомните хоть какие-то приметы? – повернулась я к подростку.
– На ухе у нее есть родинка, маленькая, почти незаметная, – пробормотал Саша.
– Про голову не надо, – опрометчиво сказала я, – нас интересует лишь то, что ниже шеи.
Саша содрогнулся, Ваня обнял брата.
– А что у нее с лицом? Нам маму покажут?
Я попыталась вывернуться из щекотливой ситуации.
– Ваш папа уже опознал ее.
– Он мог ошибиться! – с надеждой воскликнул Иван.
Макс взял телефон:
– Вадим, у Ерофеевой нет особых примет. Ясно! Хорошо, спрошу. Лариса ломала ногу? Правую?
– Не припомню, – прошелестел Толя.
– При нас она не падала, – произнес Ваня.
– Лора Фейн! – пробормотала я. – Сломала лодыжку примерно четыре года назад. Надо проверить, Ливанова рассказывала, что к художнице никто тогда в больницу не пришел. Из-за вредного характера с ней не общались!
– Покажите маму, – закричал Ваня.
– Немедленно, – подхватил Саша, который, похоже, считал брата за главного.
– Тише, парни, – велел Макс, – ситуация непростая. На обнаруженном теле в платье Ларисы есть след, травма лодыжки.
– У мамы ноги не болели, – хором заявили подростки.
Иван неожиданно вскочил и накинулся на отца:
– Ты перепутал! Мама жива! Как ты мог!
– А ну сядь! – распорядилась я. – Не трогай отца! Видишь, он не в себе. Тело обнаружено без головы и рук! Как он мог точно жену опознать?
Ваня плюхнулся в кресло, а Саша схватился за горло:
– Меня сейчас стошнит.
– Туалет в конце коридора, – услужливо подсказала я.