Так или иначе, противоречия между главными действующими лицами будущей русской революции тогда действительно были существенные. Ленин окончательно взял курс на выделение большевиков в отдельную партию. Троцкий ему мешал, поскольку был главным сторонником примирения российских марксистов. В результате Лев Давидович в одной из статей обвинил Владимира Ильича в подмене общепартийной конференции фракционной. Полагаю, не стоит объяснять, как отреагировал Ленин? Самое мягкое, что он произнес тогда, – «бешеная и гнусная статья». Даже взялся написать ответ, но он не был опубликован. Газета посчитала недопустимым полный набор грубых оскорблений в адрес Троцкого.

А между тем Европа постепенно вступала в новую эпоху. Судьбоносную. Кровавую. Едва ли кто-либо из членов Российской социал-демократической рабочей партии предполагал, как кардинально изменится их жизнь в предстоящие пять лет. Не был исключением и Ленин. Хотя сам он тогда пророчески заявил: «Если нищему, имеющему три копейки, вы дадите пятачок, увеличение его «имущества» сразу будет «громадное»: на целых 167 %!»

Большевики готовятся к удару

Его ораторское дарование

было удивительно:

каждое его слово падало,

как удар молота, и проникало в черепа.

Никакой погони за прикрасами,

ни малейшей страстности в голосе;

именно это было убедительно.

Граф В. П. Зубов

Вечером 1 августа 1914 года Германия объявила России войну и оказалась в положении державы, первой обнажившей меч в защиту союзницы, на которую не только никто не нападал, но которая сама напала на соседнюю маленькую страну. Если Российской империи и не удалось сохранить мир, то с задачей выставить противника нападающей стороной министр иностранных дел империи С. Д. Сазонов справился успешно. Это имело важное значение для вступления в схватку не столько Франции, которой Германия тоже объявила войну, сколько Англии. Впрочем, поводом для своего вмешательства британцы избрали нарушение немецкими войсками нейтралитета Бельгии. 8 августа на заседании Государственной думы, продемонстрировавшем единство перед лицом войны почти всех ее фракций, обычно сдержанный глава русского внешнеполитического ведомства плакал на трибуне, не в силах совладать с собой при виде такого зрелища.

Совсем иначе вел себя в те дни Ленин. Начало Второй Отечественной войны – а именно так называли Первую мировую все современники, кроме, естественно, большевиков, – он встретил на территории современной Польши, где и был арестован как русский шпион. Об этом факте сегодня почему-то вспоминать не хотят, все больше рассуждая о работе Ленина на германский генштаб (я достаточно подробно разбирал эту историю в книге «Крах великой империи», поэтому повторяться не буду). В тот раз Владимиру Ильичу удалось избежать тюрьмы. За него заступились польские и австрийские социал-демократы. Особенно усердствовал в этом Каутский, лично поручившийся за вождя русских марксистов. Интересно, что через несколько лет Ленин заклеймит его ренегатом и лакеем мировой буржуазии. Тут тоже подходит цитата из Булгакова: «Так он, лукавый, презлым отплатил за предобрейшее: сам захотел царствовать и всем владети».

Лидер большевиков переезжает в Швейцарию. Именно там он совершит тяжелейшее преступление – выдвинет лозунг о желательности поражения своего правительства и превращения империалистической войны в войну гражданскую.

Подобная позиция закономерно привела Ленина к изоляции даже в социал-демократической среде. Никто из европейских марксистов почему-то не желал краха своим странам. Отличились этим только русские. Злые языки поговаривали, что Ленин даже не считал национальной катастрофой возможную оккупацию части России Германией.

Об этом сегодня знают все. Сотни либеральных авторов ежедневным трудом вдолбили в голову всем, кто готов был слушать, про желательность поражения своего правительства. Разумеется, ту самую статью Ленина после этого уже никто читать не стал. Смысла нет – все же предельно понятно. А между тем – совершенно напрасно. Потому что при знакомстве с текстом очень быстро становится ясно, что Ленин писал не совсем о том. Вернее – совсем не о том, что приписали ему многочисленные либеральные публицисты в дальнейшем.

Давайте посмотрим, к чему же тогда призвал вождь большевиков: «[Троцкому] кажется, что желать поражения России значит желать победы Германии… [Россия] – самая отсталая страна, в которой социалистическая революция непосредственно невозможна. Именно поэтому русские социал-демократы должны были первыми выступить с «теорией и практикой» «лозунга» поражения… Противники лозунга поражения просто боятся самих себя, не желая прямо взглянуть на очевиднейший факт неразрывной связи между революционной агитацией против правительства с содействием его поражению».

В. И. Ленин в Закопане (Польша). Август 1914 года

Первое, что бросается в глаза: это продолжение полемики с Троцким. Отношения между будущими вождями той самой Великой Октябрьской социалистической революции тогда еще были весьма скверными. Именно поэтому Ленин от души угостил своего оппонента полным набором бранных эпитетов. Среди них: сознательный или бессознательный шовинист, примирительный мелкий буржуа, враг пролетарской политики, сторонник правительств и господствующих классов. То есть перед нами яркий пример внутрипартийной дискуссии по актуальному вопросу повестки дня.

Подождите, скажет мне иной нетерпеливый читатель. Какая разница, с кем полемизировал тогда Ленин? Да хоть с Николаем II в Зимнем дворце. Он произнес, что каждый социал-демократ обязан содействовать поражению своего правительства в войне. И совершил тем самым тяжелейшее государственное преступление. По законам военного времени вождя большевиков стоило бы расстрелять под барабанный бой перед Александрийским столпом. Да и всех его сподвижников, как сборище подлых предателей. В вечное назидание потомкам.

Все это правда. Но – только половина. Вторая половина заключается в том, что в самом конце статьи содержится главная мысль о революционной тактике – «которая абсолютно невозможна без «содействия поражению» своего правительства, но которая одна только ведет к европейской революции, к прочному миру социализма, к избавлению человечества от ужасов, бедствий, одичания, озверения, царящих ныне». Обычно эти слова игнорируются, потому что рушат стройную картину. Мол, жил-был лидер одной из российских политических партий и однажды, пребывая в традиционном для себя крайне скверном расположении духа, договорился до крамолы. За что и не любят его потомки.

Но дело в том, что Ленин был лидером не просто какой-то там политической партии, а единственной партии нового типа. Почувствуйте разницу! Своей основной цели в жизни – поразить русскую монархию в самое сердце – он не скрывал никогда, с самых первых дней революционной деятельности. Почему же в эпоху мировой войны он должен был изменить собственным убеждениям? Да, я знаю, что, например, Борис Савинков, который был не менее ярким деятелем русской революции, свои взгляды пересмотрел и отправился на фронт. Но в этом, если угодно, и состоит разница между ними: Ленин закончил свою жизнь создателем первого в мире государства рабочих и крестьян, а Савинков – узником Лубянки, от которого отвернулись все друзья. Такова цена за размен собственных идеалов.