– Она выглядит… она выглядит в точности как Элис… как Элис Беквит.
– О чем это ты?
– Твоя Рейчел Уикс выглядит в точности как Элис Беквит! Моя хозяйка, которую убил Джонатан Аллейн! – с трудом выдавила из себя Пташка, тяжело дыша. – Вот почему он чуть было ее не задушил.
Наступило молчание. Пташка ждала, стараясь не обращать внимания на боль в руках. Ричард посмотрел ей в глаза, и на какой-то миг гнев на его лице сменился каким-то другим выражением, совсем непонятным. Но только на один миг. Он выпустил Пташку, оттолкнув ее при этом так сильно, что та попятилась. Затем он рассмеялся горьким, безрадостным смехом, который эхом прокатился по площади.
– Элис Беквит! – вскричал он, снова расхохотавшись, и запрокинул голову так, словно обращался к равнодушным небесам. – Не желаю больше ничего слышать об этой чертовой Элис Беквит! Боже мой, Пташка, да ты буквально меня замучила этой своей Беквит! Замучила настолько, что у меня зубы сводит от одного ее имени!
– Ты хотел знать, почему ее пригласили еще раз, почему мистер Аллейн на нее напал и почему они устроили так, чтобы твоя жена продолжала к ним ходить… ну, вот тебе и причина. Ты хотел ее знать, и я все тебе выложила. Элис Беквит. Миссис Уикс является точной копией пропавшей возлюбленной мистера Аллейна. И теперь, когда ты наконец знаешь правду, мне все равно, нравится она тебе или нет. И нечего возводить на меня поклеп, – сказала Пташка.
Дик провел ладонями по волосам, потом по лицу, затем сложил руки на груди и посмотрел на нее.
– Я знаю, какие чувства миссис Аллейн испытывает к ней, к этой девчонке Беквит… Зачем ей поддерживать сына в этой его одержимости?
– Она думает, что со временем это может ему помочь. Потому что теперь к нему хоть кто-то начал приходить и у него появилась небольшая связь с окружающим миром. И если она устраивает так, что миссис Уикс встречается с ним, это означает, что она сама этого желает.
Ричард снова задумался.
– И ты знала… знала об этом сходстве с первого же взгляда, брошенного на мою жену.
– Еще бы. Это было все равно как увидеть мертвеца, вставшего из гроба. По правде говоря, у меня кровь в жилах застыла. Хотя, конечно, твоя жена старше и не такая красивая.
– Ты увидела ее первой, и это произошло во время нашего свадебного обеда. Ты… ты как-нибудь повлияла на то, что нас пригласили посетить Лэнсдаунский Полумесяц? Что миссис Аллейн захотела, чтобы я представил ей мою жену?
– Ну, ты же не думаешь, что это объясняется исключительно твоими достоинствами? – необдуманно ляпнула Пташка.
Ричард стиснул зубы и посмотрел в сторону. В темноте она не могла разглядеть румянца, который, вне всякого сомнения, залил его лицо. Поперхнувшись, Пташка почувствовала былую нежность к нему, на сей раз явившуюся под видом угрызений совести и даже стыда за то, что она так зло пошутила в его адрес. Пташка подняла руку, чтобы коснуться его рукава, но передумала и сказала:
– Дик, прости. Я не хотела…
– Не хотела чего? – спросил он ледяным голосом.
– Я не думала… скрывать все это от тебя. Но ты порвал со мной и велел никогда больше не заговаривать с тобой об Элис… Я только хотела узнать… проверить, не вырвется ли… не вырвется ли у него… у мистера Аллейна… при виде нее какое-нибудь признание. Я решила, если он ее увидит, то сможет…
– Так, значит, за всем этим стоишь ты? Это все дело твоих рук? Ты что, хочешь, чтобы он влюбился в мою жену? Чтобы она изменила мне с этим полоумным калекой? И тогда ты смогла бы снова заполучить меня?
– Что? Ты настолько ничего не понимаешь? Нет, я же сказала, что лишь…
Удар застал ее врасплох. Он пришелся по правой щеке и сбил ее с ног. Мир закружился снова, и она почувствовала во рту привкус крови. Пташка проехалась ладонями по грязным плитам, которыми была вымощена площадь, и по жгучей боли поняла, что кожа на них содрана и в ранки попал песок. Ярость заставила ее забыть страх, и она, оскалив зубы, уставилась на Ричарда, в то же время изо всех сил стараясь подняться.
– И не пытайся, а то я уложу тебя снова, – угрожающе проговорил Ричард, ткнув ей в нос кулаком, отчего Пташка опять опустилась на колени. Ее грудь вздымалась, глаза метали молнии. – А теперь слушай и запоминай, – продолжил он. – Ты больше не приблизишься к моей жене. Ты не будешь лезть в чужие дела и станешь следить за своим языком. Ты больше не станешь разговаривать с моей женой и ничего не расскажешь ей про Элис Беквит. Если она про нее узнает, я пойму, кто ей накуковал. И я не желаю, чтобы она переняла у тебя твои бредовые идеи, Пташка.
Ричард отступил назад и холодно на нее посмотрел. На секунду Пташке показалось, что он хочет ее пнуть. Она напряглась, готовясь принять удар, но он повернулся и пошел прочь, стуча каблуками по гулкой мостовой.
В этот самый момент на площади появилась компания смеющихся молодых людей, весело болтающих о чем-то, и Пташка мысленно поблагодарила их за то, что они спугнули ее обидчика. Она стала подниматься, но ее ноги были как ватные и подгибались. Поэтому Пташка осталась сидеть на мостовой, ухватившись руками за колени и чувствуя, как от исходящего от земли холода, пробирающегося сквозь ткань юбки, немеет тело. Удар был такой сильный, что кровь до сих пор стучала в висках, и еще она обнаружила, что один зуб качается, едва удерживаемый в кровь разбитой десной. Пташка прислонилась к колену левой щекой и уставилась в темноту у стены аббатства. «Рейчел Уикс уже знает об Элис». Пташка решила, что с этой поры ей следует избегать Ричарда Уикса. Это означало, что дорога в «Голову мавра», то есть к Сейди, ей теперь заказана. «Куда же мне в таком случае пойти?» Немые каменные лица беззвучно смотрели на нее со стен аббатства и ничего не отвечали. Лунный свет серебрил пар от ее дыхания. «Эта лестница для меня чересчур высокая». Пташка еще долго стояла на площади, погруженная в свои мысли. Она думала о солнце и мягких, нежных руках, думала о дереве влюбленных [63] .
Пташка узнала о дереве влюбленных в то последнее лето, когда Элис еще была жива. В один из теплых, лениво-неспешных июльских дней она и Бриджит отправились за покупками в Батгемптон. Мягкие белые облака неподвижно стояли на светлом, словно припудренном, небе. Старая экономка с каждым годом становилась все более тощей. Рука, на которую она повесила корзину, состояла из одних костей и сухожилий, обтянутых кожей со старческими пятнами. Бóльшая часть волос у нее поседела, подбородок и скулы заострились, а рот и глаза запали. Но, несмотря на это, старая женщина, похоже, стала лишь стремительнее и проворнее. Она прошла весь путь до деревни бодрым, энергичным шагом, а когда принялась переходить от одной лавки к другой, то была немногословна с их хозяевами и не останавливалась, чтобы посплетничать, тогда как Пташке хотелось у каждой лавки помешкать и осмотреться.