— Ты имеешь в виду, что взглянуть им в лицо должен папа.
— Мы нашли ему прекрасное место в Тэвистоке. Анна говорит, просто идеальный вариант. Гортон-Лодж.
Анна работала старшей медсестрой дома престарелых в Плимуте и, без сомнения, могла судить о подобных вещах профессионально. И все-таки Ник не мог понять, к чему такая спешка, и невольно почувствовал всплеск жалости к отцу.
— Завтра вечером Анна сама тебе все расскажет. Она просила, чтобы ты заскочил к ужину. Я серьезно, Ник: в Гортон-Лодже просто чудесно. Ничего лучшего за деньги не купишь.
— И все-таки… — Ник осекся. При слове «деньги» ему в голову пришла очень простая мысль. Кто станет платить за Гортон-Лодж? Наследство дедушки Палеолога, к сожалению, не дожило до третьего поколения. А отец без конца повторял, что зарплата ученого, на которую к тому же приходится кормить пятерых отпрысков, не позволит ему скопить хоть что-то на старость. Никому из детей, в свою очередь, не удалось заработать хоть мало-мальски приличного капитала. Единственным источником средств мог бы стать сам Треннор. Но ведь это родовое гнездо… Почему братья и сестры так стремятся переселить отца в комфортабельный дом престарелых? Похвально, конечно, но на них не похоже.
— Хочешь продать дом, Ирен?
— Разумеется.
— А если отец проживет еще десяток лет, а то и больше? Даже если пять…
— Не важно.
— Как не важно? Тогда продажа окажется совершенно бессмысленной. Сколько стоит Треннор? Тысяч триста. Триста пятьдесят от силы.
— Средние цифры именно таковы, не спорю.
— А какие еще цифры мы можем рассматривать?
— Более интересные. Кое-кто предложил отцу полмиллиона.
Ник в изумлении уставился на сестру:
— Полмиллиона?!
— Именно. Пятьсот тысяч фунтов. Наличными.
— Но… отец ведь не выставлял дом на продажу.
— Отсюда и доплата.
— Ничего себе доплата.
— Деньги уже лежат на промежуточном счете у Бэскомба.
Бэскомбом звали семейного адвоката Палеологов. До него адвокатом семьи был отец нынешнего Бэскомба, а еще раньше — дед. Похоже, таинственный покупатель и впрямь настроен серьезно.
— И кто он, этот «кое-кто»?
— Незнакомец по имени Тантрис. Я о нем ничего не знаю. Какой-то иностранец. Действует через посредницу.
— А зачем ему наш дом?
— А тебе не все равно?
— Может, и нет. И что, кстати, говорит отец?
— Он говорит: «Ни в коем случае».
— Тогда о чем разговор?
— О том, что мы должны его переубедить. Выступить единым фронтом.
— И поэтому ты меня вызвала?
— Почему же только поэтому? — Ирен посмотрела на Ника укоризненно, словно обидевшись на его предположение. — Я решила, что ты имеешь право знать. И разделить с нами прибыль. Или потерять ее, если мы отшвырнем деньги мистера Тантриса.
— Их отшвырнем не мы, а отец. Да и прибыль сомнительная. Предположим, она позволит ему подольше протянуть в Гортон-Лодже. А потом…
— За отца заплатит мистер Тантрис.
Второй раз за вечер Ник в изумлении вытаращился на сестру:
— Что?!
— Мистер Тантрис. Он предлагает что-то вроде попечительства. Бэскомб говорит — все чисто.
— А зачем это самому Тантрису?
— Хочет уговорить нас на сделку.
— Но…
— И подавить наши возражения, конечно. Хитрый план, чтобы склонить нас на свою сторону. Я не обольщаюсь насчет его мотивов.
— А что у него за мотивы? Для чего ему так нужен Треннор?
— Как я уже сказала, не все ли нам равно? — пожала плечами Ирен.
Что-то она темнит. Ник через стол подался к сестре:
— И все-таки? Ты знаешь зачем?
Несколько секунд Ирен молча курила. Потом сказала:
— Да. Мы все знаем.
— Кроме меня.
— Точно.
— Ну и?.. — Ник даже не пытался скрыть раздражение от того, что приходится торопить сестру.
— Это несколько… необычно.
— Уже догадался.
— Даже удивительно.
— Так удиви меня поскорей.
— Будет лучше, — Ирен мягко улыбнулась брату, — если тебя удивлю не я, а кое-кто, гораздо лучше владеющий вопросом.
— Неужели? И кто же это?
— Мисс Хартли, помощница мистера Тантриса, хочет встретиться с тобой, чтобы обрисовать ситуацию. Она настаивает, что ты должен узнать обо всем именно от нее, и я с ней согласна. Вот кто ответит на все твои вопросы.
— Настаивает? Значит, она меня знает?
— Мисс Хартли знает не тебя, а о тебе. Я дала ей понять, что твои интересы надо рассматривать наравне с интересами остальных членов семьи. И она рада сделать все от нее зависящее.
— Как мило с ее стороны!
— Сарказм, — улыбнулась Ирен, — хороший знак.
— Знак чего?
— Возвращения к миру людей.
Ирен смотрела на Ника с сестринской любовью, которую он никогда не мог ни принять, ни отвергнуть.
— Когда я должен встретиться с мисс Хартли?
— Завтра в полдень.
— Здесь?
— Нет. В церкви Сент-Неот.
— Сент-Неот?!
— На полдороге между Лискердом и Бодмином.
— Бога ради, Ирен, я знаю, где это. Только не понимаю, зачем мне ехать в такую даль, чтобы встречаться с какой-то Хартли.
— Сейчас не понимаешь. А приедешь туда — поймешь.
— С какой стати?
— Мисс Хартли все объяснит. — Ирен осушила стакан. — И потому теперь я желаю тебе спокойной ночи.
Ник с детства знал, что если Ирен решила о чем-то умолчать, из нее ничего не вытянешь. Он даже гордился, что сумел устоять перед искушением. Впрочем, одну ошибку, последствия которой сказались только утром, он все-таки сделал: перебрал накануне, да так, как давно себе не позволял. Второй стакан виски, выпитый, уже когда Ирен пошла спать, при каждом движении отдавался звоном в голове.
Из-за этого привычная субботняя пробежка оказалась неприятной, даже мучительной. Хорошо хоть погода была на стороне Ника — холодный воздух приятно освежал. Он двинулся на юг, мимо Солташской школы, вдоль железнодорожных путей. Немного пришел в себя только на набережной, глядя на лебедей и чаек, на стройные стаи диких гусей над Плимутом. Однако головная боль не утихла — наоборот, разыгралась еще сильнее. Правда, к этому времени Ник уже смирился и даже свыкся с ней.