– Согласна… Это мне подходит, – одобрила я. – Но если две зоны начинаются на одну и ту же букву? Как… ну я не знаю… губы и грудь, например.
– В таком случае мы будем неумолимы, – рассмеялся он. – Мы без сожаления решим, что Г будет для груди, а Р – для рта (губ).
Вот так, на обратной стороне старого конверта, огрызком плохо заточенного карандаша, мы составили в эту ночь следующие соответствия наших тел и букв:
А – анус
Б – бедра
В – вагина
Г – грудь
Д – декольте
Е – та, которую отправитель сообщения отдает на усмотрение своего партнера
Ж – живот
З – задница
И – икры (ноги)
К – клитор
Л – лобок
М – мошонка
Н – нос
О – очи (глаза)
П – плечи
Р – руки
С – соски
Т – торс
У – ухо
Ф – фаланга (пальцы)
Х – зона х
Ц – целовать (поцелуи)
Ч – член
Ш – шея
Щ – щека
Э – эпидерма (кожа)
Ю – это джокер (получатель сообщения выбирает зону по вкусу)
Я – язык
Конечно, ни на секунду не шло и речи о тех обстоятельствах, в которых нам, возможно, придется использовать этот зашифрованный алфавит в будущем. Я остерегалась упоминать о восемнадцати месяцах лишения свободы, к которым его приговорило правосудие, словно сам факт разговора об этом мог усугубить ситуацию.
Я прикоснулась губами к двум буквам, вытатуированным на его покрасневшей коже, во впадинах колен, в надежде, что свежесть моего рта облегчит боль: «К» на левой и «О» на правой…
Нельзя быть серьезным, когда у вас в распоряжении всего лишь несколько часов для того, чтобы любить друг друга.
Будучи детьми, мы знаем только одну эмоцию перед лицом опасности: страх. Затем две реакции: ступор или бегство. Став взрослой, я научилась управлять этими рефлексами. Делать хорошую мину в любых ситуациях и не проявлять своих слабостей.
Смотреть дьяволу в глаза, в общем. Какие бы лица и образы он ни принимал…
«Эль, здравствуй… Это Дэвид. Я просил Хлою организовать нам встречу, но, должно быть, мое указание затерялось. Не важно, в общем, это не страшно. Я предлагаю встретиться. У меня есть важная информация, которую я хотел бы сообщить тебе. Уверяю, это не имеет никакого отношения к истории со статьей… На самом деле, да, имеет, но очень опосредованно… Короче, позвони мне, чтобы я организовал ужин. Обнимаю тебя».
Ужин? Серьезно?
Казалось, он ничего не боялся, продолжая идти к своей разрушительной цели.
К счастью, мое возвращение в Париж было ознаменовано несколькими приятными сообщениями. Луи постарался исчезнуть до моего пробуждения, но он по-прежнему был со мной, по-своему: моя коробка с буквами алфавита оказалась переполнена новыми рукописными страницами его «Алфавита твоего тела».
Затылок: она была лишь затылком, она была лишь обещанием. Я увидел эту девушку в метро со спины и, естественно, испытал сполна и сразу безграничную страсть к этой части ее тела. Ее затылок был такой изящный, такой нежный, такой грациозный, что возникало непреодолимое желание потрогать его. Так как я вычислил ее маршрут и расписание, я следовал за ней много дней, перехватывая ее каждый раз на бегу, в повороте коридора, и всегда сзади. Я абсолютно не знал ее лица и, не спеша увидеть его, намеренно оттягивал этот момент, заранее уверенный, что ее лицо не сможет сравниться изяществом с ее таким совершенным затылком. Но однажды утром, не в силах больше сдерживаться, я нарочно упал на лестнице, в нескольких шагах от нее, чтобы привлечь ее внимание. Она инстинктивно обернулась, и тогда передо мной предстала самая странная и загадочная внешность, какую мне когда-либо приходилось видеть: второй затылок, идентичный оборотной стороне, которой я восторгался. Женщина с двумя затылками сохраняла всю свою красоту и загадочность… Но была ли это женщина?
Я оценила фантастические мотивы его рассказа, в котором увидела отображение его демонов, прошлых и настоящих. Женщина с двумя затылками… не была ли она той, которая объединяла нас обеих в одном лице, Аврору и меня?
Поскольку Соня отныне обосновалась в моем доме, я могла весь вечер обсуждать с ней причины, которые должны привести меня к согласию или отказу принять приглашение Дэвида.
– Для начала, – заявила она, – ни Луи, ни Зерки не должны знать об этом.
– Нет, конечно, ты что, сумасшедшая… Луи никогда не простит мне такого.
– Затем нужно понять, что ты ожидаешь от этого свидания. Я напоминаю: последний раз, когда вы ужинали вместе, ты не узнала ничего нового. И даже более того, этот мерзавец ничуть не постеснялся манипулировать тобой.
Я и в самом деле хранила довольно горькие воспоминания о том ужине. Предложив мне свою защиту, Дэвид обрисовал Луи в красках, сделав из него сексуального распутника рецидивиста, надеясь, что я его брошу.
– Я не рассчитываю, что он согласится надавить на Гобэра, чтобы тот отозвал судебный иск против галереи…
– Если бы Дэвид так поступил, меня бы это очень удивило, – согласилась Соня.
– И тем более не надеюсь получить правдивую информацию о его роли в несчастном случае с «Ривой».
– И тут я с тобой по-прежнему согласна. Следовательно, вопрос такой: что можно из него вытрясти?
– Можно попытаться заставить его рассказать об Авроре. Об их связи, о свадьбе…
Она казалась удивленной.
– Ты уверена? Франсуа говорил мне, что ты не хотела использовать это против Дэвида…
– Да, верно. Но у меня складывается впечатление, что это единственный способ пробить его броню.
Мы ненадолго погрузились в размышления, затем она первой продолжила разговор:
– В таком случае вы должны встретиться. Если Дэвид вновь идет на контакт с тобой даже тогда, когда уже держит Луи в руках, это может значить лишь одно: наверняка он надеется получить от тебя какую-то особенную штуку. Что-то, чего у него еще нет. Поэтому пусть он расскажет. В конце концов Дэвид раскроет свои карты. И тогда ты сможешь раскрыть его секреты.
Я беспокоилась о том, что Дэвид снова будет пытаться шантажировать меня. Что он желал еще, что он еще не получил? Мог ли он быть настолько ненормальным, чтобы рассчитывать на то, что вновь завоюет меня? Каким гордым и мегаломаном он бы ни был, это казалось маловероятным. Не сейчас, когда Луи и я поженились.
Поскольку партия разыгрывалась по его правилам, я позволила Дэвиду выбрать место для нашей встречи. С дерзостью, которая не предвещала ничего хорошего, он сделал выбор в пользу ресторана «Дивелек», где мы ужинали в тот вечер, когда он сделал мне предложение.