– Как еще моджахеды не хватились спрятанной машины? – крикнул Левченко.
– Хрен их знает, может, ждут, когда она вый-дет из-за укрытия.
– Может, и так! Валим?
– А что остается? Блок нам не удержать. Суки! – зло выругался ротный. – Ведь сколько мы твердили, что без контроля над высотой тут ловить нечего. Нет, проносило, значит, и дальше обойдется. Вот и получите. Давай, Мишаня, всех бойцов к лощине. Я доложу Кариму об отходе и подойду.
Левченко крикнул:
– Внимание всем! Раненых к лощине, остальные с оружием туда же! Быстро!
Пулеметчик помогал бойцу, раненному в ягодицу, солдаты с передних позиций тащили сержанта, получившего сильную контузию. Левченко взглянул на высоту. Боевики, уже не прячась, спускались по склону.
На какое-то мгновение наводчик второй БМП перевел огонь на этих духов, заставил их на время залечь и выбил из рядов с десяток рыл. Но закончились снаряды тридцатимиллиметровой пушки, продолжал работать только пулемет, как и у танка. Серьезного ущерба наступающим силам противника они нанести не могли, но прикрыть отход были в состоянии. Бойцы разместились в десантном отсеке боевой машины, стоявшей в лощине.
Боевики проследили, куда пошли солдаты, и открыли по гребню беспорядочную стрельбу. Надо было быстрее уходить из опасного места.
Левченко запрыгнул в люк механика-водителя, устроился на сиденье и похолодел. Он увидел, что манометр показывает всего восемьдесят атмосфер, а заводилась БМП при давлении от девяноста и выше.
– Черт! – проговорил Михаил. – Неужели конец?
Он смахнул холодный пот с лица, повернул ключ стартера.
– Ну, давай заводись, родная! – закричал Левченко. – Давай! Давай!
Двигатель издал тупые, захлебывающиеся звуки, взревел и завелся.
Левченко облегченно выдохнул:
– Ну и хорошо! Вот и ладненько!
Марин занимал место в башне. Как только завелся двигатель, он включил стабилизатор пушки. Левченко рванул машину из укрытия. Оказавшись на открытой площадке, Марин повернул башню и ударил из пушки по приближающимся духам. Те быстро залегли. Сквозь грохот стрельбы пробивались крики раненых моджахедов.
Обработав подножие высоты, Марин перевел огонь на склон, затем на группы, прорывающиеся с фланга. От обстрела детонировали мины. Боевики несли большие потери. Однако долго оставаться на открытой позиции было нельзя.
Пока Марин расчищал подступы, Левченко совершал маневры. Но они сводились к движению назад-вперед. Гранатометчик мог подбить БМП. Тогда хана!
Левченко развернул машину и стал сдавать к танку и второй БМП. Марин выпустил ракету желтого цвета – сигнал отхода.
Танк и БМП спустились по серпантину и попали под обстрел боевиков, укрывшихся на противоположном берегу реки. Машина Левченко оказалась головной. На мосту БМП начало бросать из стороны в сторону, но лейтенанту удалось выправить ее. С танком комбата, за которым шли БМП, потрепанная колонна встретилась перед въездом в Тавильдару. Пропустив технику, капитан повел свою колонну на оставленный блокпост.
На базе уже стояла «таблетка» – медицинский «УАЗ-452». Медики забрали раненых и увезли в больницу. Пулеметчику повезло, два осколка прошли строго вдоль висков, распоров только кожу. Оттого он и был в крови.
Левченко сказал ему:
– Считай, солдат, ты в рубашке родился.
– Зачем меня в больницу, раз только кожу содрало?
– Чудак-человек, в больнице помоешься, тебе обработают раны, накормят, на чистую постель уложат. Хоть отдохнешь по-человечески. На войну-то всегда успеешь.
Позже, за обедом, комбат сказал:
– Хорошо, мужики, поработали. Мы когда подошли к блокпосту, ни одного духа не увидели. Постреляли для острастки, забрали оставленное оружие и вернулись. Недавно на связь разведчики выходили. По их данным, с горы сняли больше тридцати трупов, с десяток вытащили с минного поля, потери за рекой тоже около десятка, но эти данные не подтверждены. В любом случае встретили вы их не хило.
Логинов проговорил:
– Это Левченко благодарить надо. Если бы он не спрятал БМП, а вывел на позицию, то с рассветом ее первую духи и сожгли бы.
– Согласен, – сказал комбат и улыбнулся.
Марин взглянул на Маджитова и спросил:
– А что за отряд бродил у высоты накануне?
Улыбка Маджитова стала еще шире.
– А вот сейчас самое главное. Бойцы Марина и Левченко отбили атаку не местных сепаратистов, не афганских душманов, а разделали в клочья арабский спецназ. Арабы имели задачу утром захватить блокпост с личным составом и технику, но сами получили хороших звездюлей! Посему я буду ходатайствовать о награждении офицеров правительственными наградами.
Маджитов действительно отправил представления на награждение Марина и Левченко орденом Красной Звезды. Но Союз уже распался, а оставшиеся советские ордена были нужны старшим офицерам Министерства обороны Таджикистана. Поэтому наград Марин с Левченко так и не получили.
После этого боя на первый блокпост людей уже не выставляли. Потери роты не компенсировались, боевики же постоянно получали подкрепление. К тому же их поддерживала часть местного населения.
Вечером 8 июня капитан Маджитов вернулся из штаба бригады и собрал офицеров. Говорил он недолго. Смысл сказанного сводился к тому, что боевики планируют захват базы в Лангаре, для чего у них есть все возможности. Посему службу на блокпосту и на базе следовало усилить. А как это сделать, если из сотни бойцов осталось чуть более двадцати, капитан не объяснил. Да и не было у него ответа на этот вопрос.
Вечером того же дня Левченко решил осмот-реть кишлак. Чтобы было лучше видно, он забрался в высокую кабину своего «ГАЗ-66» и сразу же заметил силуэты, мелькнувшие между домов. Время для прогулок позднее. Да и передвигались неизвестные мужчины, явно применяя меры предосторожности. Михаил не без основания решил, что это боевики.
Не раздумывая, лейтенант спрыгнул на землю и открыл огонь из автомата по этим людям, не успевшим зайти за здание. Его поддержали огнем бойцы охранения.
Мужчины пропали, но затем вновь появились. Двое, пригибаясь, тащили на себе третьего. Видимо, он был ранен, убитых так не переносят.
К Левченко подбежал Марин:
– Что за стрельба, Миша?
– Смотри на кишлак. Прямо на окраину, ориентир – дом, где пробивается из окна свет, правее метров десять.
– Так! Вижу. Двое тащат третьего. Его ты подстрелил?
– Я или бойцы охранения.
– Считаешь, боевики?
– Мне, Влад, считать что-либо некогда было. А если это оказалась бы диверсионная группа, которая влупила бы по нам из гранатометов?
– А если мирные жители?