Как только «Ми-24» ушли за город, Левченко поднялся с земли, отряхнулся и заявил:
– А вот и огневая поддержка, мать ее! Интересно, что за раздолбай руководит операцией?
Комбат, находившийся рядом, проговорил:
– Самый настоящий раздолбай.
– Неужели нельзя предупредить штаб о том, что мы вошли в Даштишер?
– Это ты у меня, Миша, спрашиваешь?
– Нет, у себя!
– Тогда отвечу. Докладывали, предупреждали. Еще когда пехота пошла на штурм и взяла высоту непосредственно у кишлака.
– Так какого черта прислали вертушки? Их раньше надо было отправлять. А если бы мы оказались правее? Тогда НУРсы нас всех на куски разорвали бы.
– А вот это, старший лейтенант, я разрешаю тебе спросить у нашего высокого начальства. Бери связиста и поговори со штабом.
– Ага! Ответят они.
– Ну и до меня не докапывайся. Я рядом с тобой песок жрал, когда вертушки вышли на кишлак, а не отсиживался на базе.
– Ладно, Карим, извини.
Маджитов скривился, а Левченко спросил:
– Что, командир, опять живот? Ты погоди, я осмотрюсь. Наверняка где-нибудь рядом растяжка или мина.
– Да пошел ты, Левченко!..
– А что? В первый раз, когда у тебя живот прихватило, фугас и бидоны с взрывчаткой обнаружили. Наверное, чутье на них у твоего живота.
– Все сказал, юморист?
Левченко рассмеялся:
– Да не обижайся, командир, я ж так, чтобы настроение поднять.
Маджитов облегченно вздохнул:
– Отпустило.
– Значит, рядом нет ловушек, – заявил Михаил и еле увернулся от куска земли, брошенного в него Маджитовым.
В результате зачистки бойцы собрали много трофеев, в основном автоматов, винтовок, самодельных установок для пусков реактивных снарядов. Среди них был и пулемет «ПК», снятый с БМП. Мирные жители, которые ушли от обстрела в город, начали возвращаться в свои дома.
Ночь бойцы провели в Даштишере, а утром старшего лейтенанта Левченко вызвал комбат.
– Тебе, Миша, предстоит отработать Калахусейн, куда ушли бандиты. Бронегруппа начнет действовать сразу же после артподготовки.
– Но у меня нет ориентиров. А разведка подтверждает нахождение в Калахусейне боевиков?
– Подтверждает. Там они. Теперь насчет ориентиров. В горы посажен корректировщик, он по рации будет управлять огнем.
– Его позывной?
– Архар.
– Понял, но я бы хотел, чтобы ты еще раз запросил разведку насчет свежих данных по кишлаку. Духи могли и уйти.
– Куда?
– Командир!..
– Ладно-ладно. – Маджитов замахал руками. – Свяжусь с разведкой.
Перед выходом сообщил Левченко, что духи, по данным разведки, закрепились в кишлаке, готовы к отражению атаки.
– Хоп! – сказал Левченко и повел колонну из трех «ГАЗ-66» с минометами, расчетами и боеприпасами по левому берегу реки Обихингоу.
Бойцы установили минометы прямо напротив Калахусейна и дали первый залп. Корректировщик поправил расчеты. Все остальные мины легли точно в кишлак.
После артподготовки к Калахусейну выдвинулась бронегруппа. Впереди шел танк комбата. На въезде в кишлак он произвел выстрел осколочно-фугасным снарядом. Из кишлака ответа не последовало.
Левченко получил приказ подойти к бронегруппе. Расчеты прицепили минометы к грузовикам, и колонна двинулась к Калахусейну. У селения мимо них проехали два трактора с прицепами, в которых лежали трупы людей, попавших под обстрел. В Калахусейне выяснилось, что минометы и танк стреляли по кишлаку, из которого боевики ушли ранним утром.
Левченко, узнав об этом, выругался:
– Черт бы всех побрал! Я же спрашивал, точные ли данные разведки? А теперь что? Положили кучу мирных жителей!
– Ты не суетись, – сказал комбат. – Теперь ничего не сделаешь. Это война, Миша, а на ней гибнут не только солдаты.
– Но можно же было вести наблюдение за кишлаком! Тогда разведчики установили бы, что духи ушли, и мы не стали бы стрелять.
– Я сказал, не суетись. Вон ворота открыты, давай зайдем в дом.
– Зачем?
– Просто зайдем, извинимся, если что.
– Нужны им сейчас наши извинения, как собаке боковой карман.
– Пошли. Хоть объяснимся.
Офицеры зашли во двор небольшого дома.
На топчане сидел старик лет под семьдесят.
– Салам, бобо, – поздоровался с ним Маджитов.
Старик кивнул и отвернулся.
– Чаем не угостишь?
– Чаем? Хочешь, чтобы я пригласил вас в дом?
– Можно и тут.
– Чего уж там, заходи в дом, бери что хочешь, вам не привыкать грабить.
Эти слова возмутили Маджитова.
– Ты о чем говоришь, старик? Мы не боевики.
– А какая между вами разница? Никакой. Те убивают, вы тоже. Вон сколько народу положили. Те грабят, вы не отстаете. Зачем пришли в кишлак? Кто вас сюда звал?
Левченко произнес:
– Так мы же воюем, чтобы освободить вас от рабства.
– Какого рабства? Вы спросили нас, хотим ли мы вашего освобождения?
– А ты никак крепко повязан с боевиками, – сказал Маджитов.
– Ага! Повязан, не развяжешь. Да, у меня родственники воюют против вас. Так расстреляй меня за это.
– Вот и попили чаю, – проговорил Левченко.
– Извини, бобо, – сказал Маджитов.
Старик махнул рукой.
– Уходите!
Офицерам пришлось выйти на улицу.
– Ну что, извинился? Объяснился? – спросил Левченко. – Тут люди по своим законам живут. Мы для них враги, а боевики – свои. Они их принимают, предоставляют жилье для отдыха, передают продовольствие. Здесь все родственными узами связаны. Жили спокойно, пасли скот, детей растили, а тут мы на танках, БМП, БТР, с оружием, минометами. На хрена было ломать их уклад?
– Это не наше дело, Миша. Мы люди военные, поступил приказ – выполняем.
– Приказ расстреливать мирное население?
– Ну что ты завелся? Получилось так. А ты вспомни, как духи, которых здесь принимали, как дорогих гостей, кормили, поили, наших ребят увечили, убивали. Если бы не мы, то они всю страну превратили бы в один вот такой кишлак. Ты в Душанбе у людей спроси, они хотят, чтобы власть взяли боевики? В других городах спроси. Ты же и сам прекрасно знаешь, что планируют сделать талибы, всякая другая дремучая нечисть. Не просто создать проблему России на южных рубежах, а реально взять под себя и Таджикистан, и Узбекистан, и Туркмению, все среднеазиатские республики, создать единый халифат. Только мы, пограничники и части двести первой дивизии можем их остановить. Так и будет, даже если для этого придется с десяток таких кишлаков уничтожить…