— Его хомячество, похоже, в гневе! — пропищал Энрико.
— Мы, кажется, с тобой совсем не в теме! — подхватил Карузо.
— Его хомячеству, похоже, не до шуток!
— И не до наших прибауток!
— Нет радости ему в такой кинопродукции!
— Ему милее книги по дедукции!
— Кино и ужасы, все это примитив!
— Тут нужен настоящий детектив!
— Чтоб разобраться в ужасах хомячьих!
— И разгадать загадку докторов бродячих!
— Итак, дорогой Ватсон, — с важным видом изрек Энрико и засунул в рот соломинку, делая вид, будто это у него трубка. — Давайте разберем сложившуюся ситуацию. Какими фактами мы располагаем?
— Во-первых, мистер Холмс, — тут же включился в игру Карузо, — нам известно, что некий доктор Дитрих пытался проникнуть в нашу квартиру. Это факт номер один.
— Правильно, Ватсон. А почему он пытался проникнуть в квартиру? Потому, что он хотел похитить старика Фредди. Это факт номер два.
— Верно, мистер Холмс. Далее спрашивается, а почему он хотел похитить старика Фредди? Ответ очевиден: Фредди у нас не простой хомяк, а золотой. И к тому же — гениальный. Потому что умеет читать и писать. Это факт номер три.
— Правильно, Ватсон, — согласился Энрико и с важным видом «запыхтел» своей «трубкой». — Если сложить факты номер один, два и три, то со всею очевидностью возникает следующий вопрос. Причем вопрос весьма и весьма интересный. — Энрико сделал паузу и задумчиво посмотрел в потолок. — А откуда, собственно говоря, доктору Дитриху известно, что наш Фредди умеет читать и писать?
Именно этого вопроса я и ждал. Именно этого вопроса я и боялся больше всего. Потому что я знал на него ответ. И этот ответ я с огромным удовольствием оставил бы при себе. Потому что он говорил совсем не в мою пользу. Скорее наоборот.
Это произошло ровно три дня тому назад.
— Фредди! — позвал меня мастер Джон. — Поди-ка сюда!
Такое обращение не предвещало ничего хорошего. Так обычно учителя обращаются к провинившимся ученикам. Я быстренько спустился со своей книжной полки и забрался на стол, где стоял компьютер, за которым сейчас сидел мастер Джон.
— У меня есть к тебе серьезный разговор, дружок, — сказал он.
Он не сказал: «Знаешь, Фредди, нам нужно с тобой кое-что обсудить» или «Я хотел бы с тобой поговорить, Фредди». Нет, он назвал меня «дружком» и сказал, что у него есть ко мне серьезный разговор, а это в переводе на нормальный язык означало хорошую взбучку. Вот только за что? Я терялся в догадках, не зная, что и думать.
Мастер Джон молча щелкнул мышью компьютера, появилась табличка, он ввел какое-то слово, и компьютер запикал — мастер Джон вошел в Интернет, во всемирную паутину, в которой у многих людей есть свои странички — веб-сайты, где они размещают информацию о себе или о том, что они делают. Это как реклама. У мастера Джона тоже была своя страничка. Здесь помещалось его объявление о том, что он дает уроки английского языка и выполняет переводы. Если кто-нибудь, например, искал учителя английского языка, он попадал на страницу мастера Джона и мог написать ему письмо.
Вот эта-то страница и появилась на экране через какое-то время.
И тут до меня дошло, в чем дело.
Больше всего мне сейчас хотелось удрать к себе в клетку, юркнуть в гнездо и скрыться от сурового взгляда мастера Джона, которым он буквально пригвоздил меня к месту.
Веб-сайт мастера Джона был устроен так, что основное место здесь отводилось заявкам на уроки и переводы. Но, кроме того, мастер Джон завел особый раздел, который не имел отношения к его непосредственной профессиональной деятельности. Может быть, он хотел его использовать для консультаций в режиме он-лайн, может быть, еще для чего. Не знаю. Во всяком случае, этот раздел оставался у него пустым. До поры до времени.
Мастер Джон щелкнул по нему, и на экране возник текст:
«Пробил мой час.
Наконец-то в доме тишина. Энрико и Карузо, наши морские свинки, кажется, угомонились, сэр Уильям прикорнул на своей лежанке, а мастер Джон отправился куда-то по делам».
Это была моя история. История хомяка Фредди, который научился читать и писать.
— Кто это написал? — строго спросил мастер Джон.
Я тюкнул по клавише, и на экране появился мой ответ:
— Я.
Мастер Джон кивнул.
— Почему? — быстро набрал он.
Да, короче вопроса не придумаешь. Мастер Джон мог бы спросить: «Почему ты такой легкомысленный?», «Почему ты привлекаешь к себе внимание, если знаешь, что это может быть опасным?», «Почему тебе понадобилось афишировать свою историю?», «Почему ты не посоветовался со мной?» и так далее, и так далее. И конечно, он мог бы задать главный вопрос: «Почему ты не сдержал своего обещания?»
Ведь я же твердо пообещал мастеру Джону никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не выдавать своей тайны. Даже Софи. Я поклялся ему хомячьей бабушкой ни за какие коврижки не рассказывать никому, что умею читать и писать.
Когда я разместил свой роман в Интернете, я, конечно, отдавал себе отчет в том, что нарушаю данное мною слово. Но тогда я придумал одну хитрую отговорку, которой успокоил зашевелившуюся было совесть. И эту отговорку я попытался сейчас пустить в ход.
— Мастер Джон, — напечатал я, — ведь никто не знает, что это именно я сочинил и написал эту историю.
Прочтя это, мастер Джон побагровел и яростно заколотил по клавишам:
— Ты что, меня за идиота считаешь? Неужели ты думаешь, что кто-то другой может так подробно описать все хомячьи повадки. Ведь ты же пишешь о вещах, которые может знать только золотой хомяк! А на моей странице указан наш почтовый адрес! Любой может вычислить, где ты живешь! Это же как дважды два!
Совершенно раздавленный, я стоял с поникшей головой.
— И еще, — продолжал он писать. — То, что ты всех нас выставил на всеобщее обозрение: и меня, и сэра Уильяма, и Энрико с Карузо, — об этом я молчу. Но зачем ты еще и Софи сюда приплел, и ее несчастных родителей? Неужели ты полагаешь, что «мамочка» очень обрадуется, когда прочитает о себе такие приятные вещи? А если это попадется на глаза кому-нибудь из их знакомых?
— Но ведь я изменил все имена, — попытался оправдаться я.
— Ну, спасибо тебе большое! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто есть кто. Ты ведь постарался, расписал все до мельчайших деталей! Писака! Заруби себе на носу, дорогой: настоящий романист никогда не пишет о реальных людях, он придумывает персонажей и старается добиться правдоподобия, чтобы у читателей создалось впечатление, будто герои книги взяты из жизни.
«Стало быть, я не настоящий писатель».
— Ладно, — появилось на экране. — Сейчас мы удалим твое сочинение с моей страницы. Скажи мне только, ты где-нибудь еще сохранил свой шедевр?