– Нет, что вы, он с радостью согласился! – возражая, замахала банкирша руками, и Анин, воспользовавшись тем, что она выпустила его рукав, отпрыгнул от женщины на безопасное расстояние. – Мы пошли по направлению к моему дому, и по дороге он описывал мне свои страдания. Эта маленькая певчая птичка для него как талисман, он даже тату себе на груди сделал и сказал, что покажет его, как только мы придем ко мне… Еще он обещал мне дать послушать волшебные трели птички, записанные на кассету…
– Где этот человек?!! – меняясь в лице, вдруг завопил Анин, и банкирша вздрогнула от неожиданности.
– Почему вы кричите? – тихо спросила она, с ужасом глядя в позеленевшее лицо своего провожатого.
– Потому что тот человек, который подошел к вам на улице, – беспощадный убийца, которого разыскивает прокуратура вот уже три года! На его счету восемь жертв, и только одной женщине после знакомства с ним удалось выжить, правда, прожила она только два часа, но успела описать убийцу и то, что он с ней вытворял, после того, как показал свое тату на груди. Он насиловал и убивал ее медленно под пение кенара, заклеив ей скотчем рот! Патологоанатом насчитал на ее теле двенадцать колото-резаных ран, и просто чудо, что она ухитрилась вызвать милицию и дожила до приезда оперативников и врачей. Теперь в оперативных сводках он значится как Кенар, и именно его вы хотели пригласить на чай! Где этот человек?
– Убежал, когда я сломала каблук и завопила с горя на всю улицу. Я еще удивилась, чего это он, – потрясенно сообщила банкирша. – А вы что – мент?
– Следователь, – поправил женщину Анин и потребовал проехать с ним в прокуратуру. Она согласилась и, прихрамывая, поковыляла к Анину. – Сходите домой, переоденьте обувь, – смилостивился майор и жестко сказал то, что уже давно вертелось у него на языке: – Надеюсь, эта случайность вразумит вас! Завязывайте с молоденькими мальчиками, мой вам совет, если бы не ваш каблук, то…
– Не продолжайте, – пропищала банкирша и бросилась домой переодеваться. Анин посмотрел на часы и ухмыльнулся – около трех, для дачи показаний можно было вызвать банкиршу с утра, но решил не откладывать это дело на завтра. «Теперь появился повод вернуться на рабочее место, не вызывая подозрений сослуживцев», – цинично подумал он и с облегчением вздохнул.
Сонечка припарковала машину у подъезда, погасила фары, беспокойно огляделась по сторонам, подхватила с переднего сиденья пакет с продуктами, которые купила в ночном супермаркете, выскользнула из машины, убедилась, что пристроила «жигуленок» вполне грамотно, и торопливо направилась к своему подъезду. На душе у нее было скверно и беспокойно. Она не выносила ночь и тишину, но сегодня дело было в другом – ей казалось, что за ней следят… Липкое, непривычное ощущение появилось после полудня и, хотя фактического подтверждения слежка так и не получила, неприятное чувство не отпускало ее до сих пор.
«Паранойя или депрессия», – нервно подумала Соня, достала из кармана ключи и только тут заметила, что домофон не работает.
Дверь парадного легко подалась. Свет от тусклого фонаря с улицы осветил щербатую лестницу подъезда, похабные надписи на стенах, кусок истоптанной грязными ботинками картонной коробки, которую положила вместо коврика на пол уборщица… Она ступила на картон, машинально вытерла ноги и устремилась вверх по лестнице, ведущей к лифту. Позади гулко хлопнула металлическая дверь, и подъезд погрузился в полумрак.
«Сволочи, опять все лампочки повыкручивали», – раздраженно подумала женщина, поправила ремешок дамской сумочки, соскользнувший с плеча, и, опираясь одной рукой о холодную шершавую стену, поднялась по лестнице на площадку лифта.
Понемногу ее глаза стали привыкать к темноте. Соня нажала черную прямоугольную кнопку – лифт охнул, медленно пополз с верхнего этажа вниз, остановился на первом, кряхтя и постанывая, открыл двери. Она влетела в кабину, нажала на свой этаж – двери закрылись, и ей стало страшно, по-настоящему страшно, так, что вспотели руки, дыхание сбилось и защемило в левом подреберье.
«Западня», – мелькнуло у нее в голове, она судорожно заметалась в замкнутом пространстве, хаотично забила руками по всем кнопкам, но металлический ящик уже прибыл на ее этаж. Двери открылись. Она высунула голову наружу и огляделась. На ее лестничной клетке было светло, тихо и спокойно.
«Пора лечиться, определенно, это паранойя. Наслушалась криминальных новостей по радио! Ну сколько можно пугать людей сообщениями о страшном маньяке с красивым прозвищем Кенар», – усмехнулась Соня, подошла к двери своей квартиры, нагнулась, поставила пакет с продуктами на пол… и услышала за спиной легкие торопливые шаги. Она резко выпрямилась, но обернуться не успела: кто-то с силой навалился на нее сзади, прижал к стене и зажал рот ладонью. «Это конец», – мелькнуло у нее в голове, и она изо всех сил напряглась, чтобы дать достойный отпор убийце…
– Тихо, Сонечка, пожалуйста, тихо, – шепнули ей на ухо. Ладонь незнакомца сползла с ее рта. Она обернулась.
– Миша, ты?! – потрясенно выдохнула Соня, растерянно глядя на Крюгера.
– Я, как видишь, – криво улыбнулся Михаил.
– Боже мой, как ты меня напугал, идиот! – прошептала она, и из глаз ее потекли слезы.
– Прости, прости меня, – ласково сказал Михаил и нежно привлек ее к себе. – Давай войдем в квартиру, и я тебе все объясню.
– Что случилось?
– Я попал в скверную историю, Соня, и только ты можешь мне помочь.
* * *
– Лапуля, проснись, уже половина второго!
Соня открыла глаза и натянула одеяло до самого носа. Она лежала на кровати в своей спальне, но о том, как она там оказалась, помнила смутно: узкий диванчик в гостиной, мягкий свет ночника, бутылка коньяка, тонкие дольки лимона, измятая пачка сигарет, от табачного дыма слезятся глаза, его плечо касается ее плеча, от близости кружится голова, неловкий поцелуй…
Сонечка застонала и зажмурилась. Только этого ей не хватало – она снова смалодушничала и не устояла перед чарами этого гада!
– Апельсиновый сок будешь? – пытаясь стянуть с нее одеяло, насмешливо спросил Михаил.
– Буду, – буркнула Соня, села, выхватила у Крюгера стакан, сделала несколько глотков и тяжело вздохнула. – Ужас, Крюгер! Мне же пить категорически нельзя, тем более – коньяк. И вообще, что ты уставился на меня? Выйди, мне нужно привести себя в порядок.
– Ты прекрасно выглядишь, – льстиво отозвался Крюгер и улыбнулся.
– Ты тоже, особенно цвет лица хорош. Он у тебя приобрел здоровый землистый оттенок. Короче, пить надо меньше.
– Цвет моего лица «заземлился» вследствие многочисленных травм, которые мне были нанесены за то короткое время, что я пребываю в России. Нонсенс! Меня даже в школе так не били. Вероятно, это плата за безоблачное детство. Дикая, ужасная, кровожадная страна. Хочу обратно во Францию! Меня здесь не любят.