– Производное от фамилии, я полагаю? – предположил Кирилл.
– Ошибаешься, Олейников. Он носил очки с толстенными линзами, из-за этого его глаза казались огромными, как у совы. Но это еще не все достоинства Николая. Сова был хилым, сутулым коротышкой и, чтобы как-то повысить свой авторитет у женщин, он их безбожно бил. Но, несмотря на это, женщины, подобные Наталье Вениаминовне, липли к нему, как мухи к дерьму, потому что после всех своих зверств Коля Сова одаривал изувеченных подружек баснословно дорогими подарками. Вот это и ценила Наталья Вениаминовна в Коле больше всего и, конечно же, очень расстроилась, когда лишилась такой кормушки.
– Он жениться на мне хотел! Что с того, что бил? Я терпела. Бьет, значит, любит. Он и сына своего бил, хотя любил его как сумасшедший. Только сын не в него пошел: сосунок ни на что не был годен. Проваливал все, что ему поручали. Он и мочалку эту, Тамару Качалину, не смог раскрутить. Влюбился и сопли распустил. Именно из-за нее Колин бизнес лопнул! Она грабанула магазин и стырила крупную партию товара, который был доставлен на реализацию. Все, кто был вовлечен в махинацию, занервничали, задергались, потому что, если эту дуру задержали бы менты и она выдала бы то, что вертанула из магазина, все выплыло бы наружу. Держать ситуацию под контролем стало сложно, и Коля дал слабину.
– Как же удалось решить эту проблему, когда Качалину все-таки задержали, ведь она выдала похищенные ювелирные украшения? – спросил Анин.
– Люди Совы вычислили Качалину. Коля направил сына уладить с Тамарой эти вопросы. Первая часть плана заключалась в том, чтобы разделить похищенное на две части. Товар, который проходил по накладным, и товар нелегальный. К этому моменту Коля уже знал, что Качалину пасут менты, поэтому все действовали осторожно, чтобы не засветиться самим. Сначала все шло хорошо, Тамара влюбилась в мальчишку, как кошка, и, когда он раскрыл перед ней все карты и объяснил, что от нее требуется, Качалина согласилась. Договорились, что заберут товар из тайника после ее задержания, в смысле, тот товар, который не проходил по накладным. Остальное она должна была выдать властям, чтобы скостить себе срок. Обещали, что после освобождения позаботятся о ней наилучшим образом. Но эта сука в последний момент перепрятала золото! Как она ухитрилась это сделать под носом Колиного сынули и ментов, осталось загадкой. А потом она сдохла на зоне, но у нее появилась ближайшая подружка Нина Лацис…
– Все ясно, – перебил Лемешеву Анин, – девочку использовали, чтобы Нина Лацис отыскала тайник. Так маленькая Юлия Качалина оказалась под вашим присмотром в детском доме. Боюсь, что мы никогда не узнаем, нашла Нина Лацис тайник или нет. Но очевидно, что на убийство Савельева она бы не пошла. Нина слишком сильно дорожила девочкой и знала, что Юля под контролем у людей Коли Совы – это было очень рискованно.
– Но я видела ее! Клянусь, она выходила из подъезда Колиного дома в тот день, когда он был убит.
– Откуда вам было известно, как выглядит Нина Лацис? – спросил Анин.
– Несколько раз я следила за ней. Мне Коля поручал, – объяснила Лемешева. – Поэтому, когда она вышла из подъезда, я сразу узнала ее и насторожилась, ведь Николай не давал ей своего адреса. Я поднялась в квартиру, и… А там… Боже мой, – решила всплакнуть Лемешева, но Анин не дал ей этой возможности.
– Вы поднялись в квартиру и обнаружили труп своего любовника. Сопоставив все факты, вы сделали вывод, что Савельева убила Нина Лацис. Правильно?
– Да.
– Как вы вошли? Дверь была открыта?
– Нет, я отперла ее, у меня был свой ключ. А потом я сбежала – испугалась. Кровищи на полу было море! В общем, зрелище не для слабонервных.
– Зачем вы взяли пистолет? – осторожно спросил Анин: если сейчас Лемешева проговорится, прижать ее к стенке не составит никакого труда.
– Я не брала никакого пистолета. Что я, идиотка последняя? – хмыкнула Лемешева, и Анин раздраженно хлопнул ладонью по столу. Лемешева вздрогнула от неожиданности, но быстро взяла себя в руки и отчетливо повторила: – Я не брала никакого пистолета, ясно вам? Не брала! Когда я вошла в комнату, пистолет лежал рядом с трупом на полу в луже крови. Подумайте сами, зачем бы мне нужно было брать в руки орудие убийства?
– Вероятно, для того, чтобы подбросить этот самый пистолет Нине Лацис. Вы ведь были очень на нее злы и опасались, что она может уйти от органов правосудия, – предположил Анин.
– Интересно, почему же тогда при обыске на квартире у Нины Лацис ничего не нашли, если, по вашему утверждению, я должна была пистолет этот злосчастный ей подкинуть? – ехидно спросила Лемешева.
– Случай подходящий не подвернулся. И тут в вашу голову пришел новый план мести, более изощренный, и вы оставили пистолет себе.
– У вас, Сергей Петрович, воображение больное. Никакого пистолета у меня никогда не было и нет! Я вообще стрелять не умею и оружия боюсь. – Лемешева говорила чистую правду, Анин отчетливо понял это, и у него потемнело в глазах.
Подсознательно он понял это уже давно, но упрямо давил на нее, потому что, если Наталья Вениаминовна не брала пистолет, его версия относительно причастности Лемешевой к последним убийствам летела ко всем чертям. А ведь и правда, воображение у него разыгралось не на шутку! Это же надо было так изощряться, выдавая столь немыслимые объяснения ее поступкам. Да и мотив хромал с самого начала. Избавляться от Ларисы Головиной у Лемешевой не было никаких оснований. Похоже, в этом деле он был совсем необъективен. А все почему? Потому что ухватился за эту версию, как за соломинку, чтобы спасти своего друга. Где он, интересно? Может, уже давно в Париже?
– Хорошо, допустим, вы не брали пистолет, – неожиданно пришел на выручку майору Олейников. – Вы его не брали, но, после того как Нина Лацис ушла, пистолет оставался в квартире. Оружие оставалось в квартире и после того как ушли вы, но на месте преступления никакого орудия убийства обнаружено не было. Значит, его кто-то все-таки взял.
– Когда вы уходили, вы оставили дверь открытой? – вмешался Анин.
– Нет, захлопнула, точно помню, – радостно сообщила Лемешева, почувствовав, что ее положение изменилось в лучшую сторону.
– У кого, кроме вас, были ключи от квартиры?
– У меня и у Влада, – отрапортовала Лемешева, и в ее голове наконец-то заворочались мысли.
В памяти отчетливо всплыл тот далекий день. Когда она позвонила в дверь, ей показалось, что в квартире кто-то есть… Точно, она еще разозлилась, решив, что любовник не хочет ее видеть. Потом она открыла дверь своим ключом, вошла, увидела труп, испугалась и бросилась вон.
– Кто такой Влад? – перебил ход ее мыслей следователь.
– Колин сын, Владислав Николаевич Савельев, – с расстановкой сказала Лемешева и нахмурила лоб.
– Припоминаю, он проходил по делу как свидетель. Кажется, его тоже проверяли, но у парня было алиби. На момент убийства отца Владислав Савельев находился дома со своей матерью, – оживился следователь.