хожий на Московский музей кино, и очень скоро она поняла, что Варламов в своем выборе, как всегда, оказался прав – лучшего места для премьеры фильма «Love with a touch of mint» было не найти.
Алевтина посмотрела на часы: пора было возвращаться в отель. Удивительная атмосфера города помогла ей немного расслабиться и забыться, но стрелки часов плавно приближались к самому важному моменту ее жизни. Эйфория и страх вернулись.
До гостиницы было недалеко. Только сейчас она поняла, как продрогла. Аля ускорила шаг, мечтая как можно быстрее оказаться в номере, принять горячий душ и согреться. Волнение усилило озноб. Руки словно одеревенели. У входа в отель никак не получалось сложить зонтик. Удалось только с третьей попытки. Алевтина влетела в холл, попросила ключ у портье, немного смущаясь, что с зонтика капает вода на пол. Портье, впрочем, на мокрый зонтик не обратил никакого внимания. Передавая Алевтине ключ, он лучезарно улыбнулся и посмотрел ей в глаза так выразительно, что Алевтина засмущалась еще сильнее. Она улыбнулась в ответ, отметив, что у портье юное и совсем несимпатичное лицо, а глаза – с приятной хитринкой, поблагодарила молодого человека, поднялась на свой этаж, сделала несколько шагов и растерянно замерла, заметив, что под дверью ее номера лежит небольшая подарочная коробка, перевязанная блестящей лентой, и бордовая роза. Аля с замиранием сердца подошла к двери, подхватила розу и подарок, открыла номер, бросила на пол зонт и, на ходу снимая туфли, влетела в комнату.
Осторожно положив на кровать коробку, Алечка торопливо скинула пальто, уселась на покрывало и с наслаждением вдохнула изысканный аромат царицы цветов. Роза была восхитительна: толстый стебель, крупный бутон с перламутровыми капельками воды на лепестках. Правда, она любила розы пастельных оттенков, кремовые и молочно-оранжевые, но это было неважно. Она еще раз вдохнула аромат розы, отложила цветок и принялась с интересом изучать коробку. Карточки с именем дарителя не оказалось, но как же она обожала сюрпризы! Аля потрясла коробку, прислонила к ней ухо, снова повертела в руках, пытаясь представить, что внутри, оттягивая самый приятный момент. В коробке что-то мягко стукалось о стенки, а в душе поднималась теплая, согревающая волна нежности – она почему-то не сомневалась, что это подарок от Клима. Пожалуй, розу доставили слишком рано, ведь премьера еще не состоялась, но все равно было невероятно приятно и так трогательно, что хотелось плакать. Но плакать ей никак нельзя! Сегодня она просто обязана выглядеть потрясающе. На премьере должен собраться парижский бомонд. «Бомонд», – Алевтина зажмурилась, и ей вдруг стало по-настоящему жаль, что Клим не смог приехать. Сейчас поддержка близкого человека Але бы не помешала. И ничего бы не случилось, если бы он прилетел. Он же не мальчик, в конце концов, а взрослый здравомыслящий мужчина. Глупости какие, ревновать к партнеру по фильму – это же всего лишь кино, а не жизнь.
Алевтина тяжко вздохнула, шумно шмыгнула носом и потянула за ленту…
В дверь постучали.
Аля отложила коробку и разрешила войти, но посетитель не спешил. Стук в дверь повторился и, как эхо, в такт ему вдруг бешено отозвалось сердце.
– Клим! – закричала она, вскочила с кровати и бросилась к двери. Это был не Клим: на пороге стоял Рутгер Ольсен с бутылкой шампанского в руках и радостно улыбался.
– Ты? Я думала… – Аля тоже улыбнулась, глупо и разочарованно. – И роза? И подарок? Это тоже ты? – тихо спросила она. Рут невнятно помотал головой и откашлялся.
Повисла неловкая пауза. Алевтина нервно усмехнулась, не понимая, как себя вести и что делать. Рут долго и пристально смотрел ей в глаза, потом отбросил рукой волосы назад: свойственный ему жест, от которого сходили с ума его многочисленные поклонницы. Вероятно, он пытался таким же способом произвести впечатление на Алевтину. Но – не произвел.
– Э, Рут, тебе лучше… уйти, – промычала Алевтина, ринулась в комнату, схватила подарок и сунула в руки Ольсена. – Прости, я не могу это принять, – тихо сказала Алевтина и смущенно опустила глазки. Рут растерянно повертел подарок, хотел было что-то сказать, но Алечка не дала ему этой возможности. – Все. Иди, – торопливо сказала она, по-дружески чмокнула Рута в щеку и закрыла перед его носом дверь.
Шаги Ольсена уже давно стихли, а Алечка все стояла и тупо смотрела на дверь – она решительно ничего не понимала. До сегодняшнего дня за пределами съемочной площадки Рутгер не проявлял по отношению к ней совершенно никакого интереса, всегда держался ровно и отстраненно. К тому же во время съемок у Рута был глубоко законспирированный роман с известной актрисой Марией Леви, которая играла роль соперницы ее героини. Отношения их не афишировались, потому что Мария была замужем за известным московским политиком и страшно боялась огласки. Однако невооруженным глазом было видно, что они с Ольсеном – любовники. Рут был по-настоящему увлечен Марией. Алечка даже поревновала немного, так, совсем чуть-чуть: по сценарию вроде было положено. Но она всегда отдавала себе отчет, что с Рутом они не были даже друзьями! Или были? Скорее всего, он и приходил как друг, предположила Алевтина и густо покраснела. Пришел скоротать время до премьеры, а она не предложила ему даже войти. Только ведь смотрел он на нее совсем не по-дружески. И ослепительно красивая роза совсем не походила на дружеский подарок. «Чудеса», – устало вздохнула Алечка и взглянула на часы. Ольсен, как и большинство мужчин, не отличался чувством такта. Как можно было додуматься явиться к женщине в канун столь знаменательного события? На что он вообще рассчитывал? Что она станет пить с ним шампанское, вместо того чтобы наводить марафет? Или он думал, что после подарка и цветов она сразу же бросится ему на шею!
Алевтина раздраженно подернула плечами и направилась принимать душ. Уже очень скоро к ней должен был явиться стилист, чтобы превратить ее в обворожительную светскую львицу. Работка мастеру предстояла не из легких, и Алечка заранее посочувствовала ему, намыливая свою непослушную копну волос восхитительным персиковым шампунем и хмуро размышляя, что все-таки могло лежать в подарочной коробке и чего она в итоге лишилась. Никаких вариантов, кроме мягкой игрушки, в голову не приходило, а их она терпеть не могла. В общем, жалеть особенно не о чем, пришла к заключению Алечка, выключила воду, замотала голову полотенцем, набросила халатик и, услышав стук в дверь, направилась встречать стилиста.
* * *
Варламов ждал ее в холле гостиницы. При ее появлении он тут же состроил недовольную мину, показал на часы и поволок к машине. Стилист промучил ее дольше, чем планировалось, и теперь они опаздывали. В машине режиссер, к счастью, подобрел, осмотрел Алечкин наряд и одобрительно улыбнулся. Собственно, в этом не было ничего удивительного, потому что в выборе платья для премьеры Иван Аркадьевич принимал непосредственное участие. Именно он любезно помог ей сориентироваться в массе ослепительных дорогих туалетов от модных дизайнеров и посоветовал, что следует надеть на премьеру, дабы не упасть лицом в грязь. Аля четко следовала рекомендациям наставника. К закрытому маленькому черному платью, опутанному, словно паутиной, тонким серебряным жгутом, с длинными, узкими, расклешенными у кисти рукавами и воротником под горло, были подобраны замшевые туфли с круглыми мысами, невысоким изящным каблуком, тоже расшитые серебряной нитью, сумочка-мешочек и дымчатый шелковый плащ, подбитый мехом шиншиллы, на случай, если погодка в Париже будет прохладной. Над ювелирными украшениями ломать голову не пришлось. В прошлый приезд Клим сделал ей царский подарок: платиновые сапфировые серьги и кольцо. Макияж в холодной гамме, бледно-розовая помада, легкий естественный румянец, изысканный аромат мускуса и гладкая высокая прическа в стиле сороковых годов дополнили образ и сделали ее похожей на самую настоящую кинозвезду. Осталось дождаться мнения светской парижской публики и кинокритиков, чтобы понять, является ли она таковой на самом деле.