– Я бы его вообще за такие дела под суд отдал, – буркнул Сергей. – Нет, я не профессора имел в виду.
Сергей выдал Спицыну новую информацию, открывшуюся после разговора с Полиной. Иван сразу уловил суть и подвел итог:
– Ты думаешь, что в фирме «Мойдодыр» работает Александр, который на самом деле – не Александр, а Авдотий Никитович Рябина?
– Это очевидно. Фирма работает нелегально, принимают на работу тоже нелегально. Авдотий наш где-то прячется и спокойно убирает чужие квартирки. Куда еще человек, находящийся в федеральном розыске, может устроиться на работу? Я, помню, очень удивился тому, что его отпечатки были найдены в самых неподходящих местах. И примета одна совпадает: по словам Кравцовой, уборщик не выговаривал букву «эр».
– А Крымов-то, Крымов… – развеселился Иван. – Помнишь, что он сказал? Кто-то все тщательно протер, не оставив нам улик. Умереть можно! – хохотал Иван.
– Заканчивай ржать, – прервал веселье друга Сергей. – Сейчас будет звонить менеджер, нужно подумать, как нам из него вытрясти адрес этого Авдотия.
Зазвонил телефон. Иван глубоко вдохнул, схватил трубку и прикрыл ее рукой.
– Тихо, есть мысля. Сейчас все сделаем, – подмигнул он Сергею и поднес трубку к уху. – Да, я хочу сделать уборочку. А вы кто будете, девушка?.. Ах, менеджер! А как вас зовут?.. Очень приятно, Мария, а меня Иван… Нет, не квартира, всего лишь комната… И не говорите, но в тесноте, да не в обиде… Метров шестнадцать будет… Куда нам до ковров, так, ковровое покрытие всего лишь… Цена меня устраивает, хоть и дорого, конечно, но я больно уж чистоту люблю… Откуда узнал про фирму? Подружка сестры сказала, она – ваша постоянная клиентка и очень рекомендовала для уборки одного вашего высококвалифицированного полотера. Только имя его забыла, а я очень хочу, чтобы именно он у меня… Ой, милая, посмотрите, пожалуйста, сейчас я вам число, адрес и фамилию продиктую. Кравцова Полина, адрес…
Сергей понял ситуацию и написал на бумаге дату заказа. Иван продиктовал информацию менеджеру и с улыбкой на лице замер. Ждали они недолго, через минуту улыбку с лица Спицына как ветром сдуло.
– Как это – уволили? Такой хороший специалист в вашем нелегком деле… Не вышел на работу?.. Понятно, а давно уволили?.. 21 сентября, какая жалость… Нет, другого мне не надо, хочу его… Еще как можете помочь, Машенька! Вообще-то это вас из милиции беспокоят, адресок вашего бывшего сотрудника продиктуйте… А вы узнайте, милая, очень нужно, потому что ваш адресок мы уже зафиксировали, и одна организация, расположенная недалеко от нас, если мы не узнаем этот адресок, может очень заинтересоваться: почему это Машенька не платит налоги в государственную казну и при этом спит на удивление спокойно… Ну спасибо, родная, – злорадствовал Иван, записывая адрес. – А зовут его как? Александр Потемкин, вот и славненько… Конечно, конечно, вы никакого отношения к нему не имеете, мы это учтем. Ну, как тебе? Оказывается наш Авдотий Никитович себя Александром Потемкиным теперь величает. Жаль… – многозначительно сказал Спицын и закатил глаза к потолку.
– Что тебе жаль?
– Что он называет себя Александром Потемкиным, а не Александром Македонским, так было бы гораздо романтичнее.
– Вставай уже, поехали. Время позднее, пока доедем до квартиры, где скрывается наш Потемкин – Македонский, по паспорту Рябина, уже ночь будет.
– Езжай-ка ты домой, Серега. Я сам сгоняю по нужному адресу.
– Это еще почему? – иронично спросил Быстров и широко зевнул. Но Иван неожиданно стал на удивление серьезным.
– Да на тебя ж смотреть страшно! Ты когда себя в последний раз в зеркале видел? Очень уж ты об этом деле печешься, не профессионально это, Сережа, вот что я тебе скажу. Поэтому настоятельно рекомендую поехать домой, как следует выспаться и постараться выкинуть из башки все глупости. Я понятно объясняю?
– Слушаюсь, – улыбнулся Сергей, – спешу исполнить ваше указание, товарищ капитан.
– А ты не иронизируй! Я ведь не слепой, – буркнул Спицын.
Они вышли на улицу, когда уже стемнело, и направились в сторону метро.
– Слушай, Серега, а почему ты на машине не ездишь? Бросил тачку у работы, и стоит твоя несчастная таратайка уже третий день.
– Сломалась, а починить руки не доходят.
– В чем проблема?
– А я знаю? Не заводится, и все.
– Надо Скворцова попросить посмотреть. У него, говорят, руки золотые.
У метро они остановились, привлеченные запахом беляшей и шаурмы. Сергей как завороженный смотрел на вертел с мясом, судорожно шаря по карманам в поисках денег. Денег, конечно же, не оказалось: последние пятнадцать рублей он потратил на пачку сигарет.
– Раз уж ты такой сегодня добрый, Ванечка, – проворковал Сергей, не сводя глаз с шаурмы, – и выступаешь в защиту моего физического и морального здоровья… К тому же наглым образом сожрал мою порцию бутербродов – прояви милосердие и накорми голодного раба твоего и старшего товарища Сергея Быстрова шаурмой, и как можно скорее!
Иван, к этому моменту доставший из кармана кошелек, от неожиданности выронил его из рук. «Да… друг явно дошел до ручки, раз изъясняется подобным образом. Я не ошибся: диагноз – любовь», – печально подумал Спицын, вытер кошелек о штаны и купил Быстрову шаурму, два беляша и банку пива. Оставив довольного Быстрова наедине с провиантом, Иван простился с другом и поехал на квартиру, где жил уборщик. Сам Спицын после некоторых раздумий, есть ничего не стал, хотя кушать ему тоже хотелось. Возвращаться домой сытым Иван опасался, потому что Ленка, откажись он от ужина, тут же устроила бы грандиозный скандал. Наезд был бы однозначный – переспал с другой. Ревность невесты не знала границ. Чтобы постоянно держать Ивана на контроле, Леночка даже презентовала жениху мобильный, но и этим не ограничилась: она ежедневно проверяла зарядку телефона и оплачивала безлимитный тариф, дабы у Спицына не было повода наврать, что у мобилы сели батарейки или кончились деньги на счете. Когда Иван возвращался домой позже положенного (даже в том случае, если он звонил и предупреждал, а звонил и предупреждал Спицын Леночку всегда), невеста аккуратно обнюхивала его одежду, ненавязчиво задавала хитрые вопросы и пытливо смотрела в глаза, словно пытаясь отыскать в них подтверждение своим подозрениям в измене. Любой другой мужик уже давно повесился бы от такой жизни. Любой другой, но Спицына сумасшедшая ревность Лены нисколько не раздражала, а, наоборот, в какой-то мере льстила самолюбию и повышала самооценку, пусть упреки невесты и были необоснованными. Необоснованными, потому что Спицын, внешне похожий на викинга и при желании способный заполучить в свою постель любую красотку, совершенно не стремился к адюльтеру. Стыдно сказать, но в его постели, кроме Лены, других женщин никогда не было, если не считать попытки переспать со своей одноклассницей. После той кошмарной ночи, закончившейся полным провалом, с женщинами ему не только не хотелось иметь близости, но даже смотреть в их сторону… До тех пор, пока не появилась Леночка. Как это ни парадоксально, именно патологическая ревность невесты избавила Спицына от прошлых комплексов, но на подвиги его все равно не тянуло. Иван как-то сразу определился с выбором. Свою Леночку Спицын любил и немного побаивался, за три года совместной жизни она сумела целиком подмять его под себя. Леночка решала все: начиная от бытовых мелочей – какую рубашку и штаны ему следует надеть, до таких глобальных вопросов, когда и куда поехать в отпуск. Спицын не сопротивлялся и легко отдал невесте право принимать решения по всем вопросам. Он был счастлив, потому что никто и никогда в жизни так трепетно не заботился о нем. Единственное, что расстраивало Ивана, – нежелание любимой вступать в законный брак. Лена негативно относилась к штампу в паспорте, считала, что печать может разрушить их любовь. Спицын соглашался, но в глубине души надеялся, что пройдет время – и Лена изменит свое мнение, официальная церемония состоится, и тогда можно будет подумать и о детях, о которых он давно мечтал.