Его рука метнулась вперед неуловимым для глаза движением, раздался тихий, едва слышный хруст, и Тимоха, сломавшись в коленях, мягко повалился на ковер.
Через некоторое время в уголке его рта показалась струйка темной крови.
Аверкин резко повернулся к остальным, и те испуганно отпрянули.
– Закатайте эту падаль в ковер и выбросьте подальше, – спокойно скомандовал он. – Или у кого-то есть возражения? Что ж, давайте обсудим. Кто первый?
Первых почему-то не оказалось, вторых тоже, да и третьи как-то не спешили выйти на передний план. Вместо этого Рыжий склонился над Тимохой, пригляделся, прислушался, пощупал у него на шее пульс, выпрямился и проворчал:
– Дышит. Живого, что ли, в ковер закатывать?
– Дышит? – удивился Аверкин. – Старею я, что ли?
Он коротко и точно ударил ногой, обутой в высокий армейский ботинок на толстой рубчатой подошве. Тимоха булькнул, как наполненный водой бурдюк, и затих.
– Теперь не дышит, – сказал Аверкин. – Ну?!
Он вернулся в кресло, поближе к своему пистолету, и стал наблюдать, как Рыжий с Тюленем закатывают тело своего приятеля в ковер. Убитый был человеком Аверкина, одним из самых доверенных, и ковер тоже был его – потертый и затоптанный, но все равно свой, привычный, почти что родной, – и Саныч подумал, что кое-кто дорого ему за это заплатит. Слишком многое было принесено в жертву из-за какой-то ерунды, а дело все тянулось, и каждый день, как по заказу, приносил новости, преимущественно поганые – такие, что лучше бы их и не было.
– Лучшая новость – это отсутствие новостей, – сказал он вслух и закурил.
– А? – переспросил Рыжий, повернув к нему испуганное лицо.
– Ничего, – сказал Аверкин, массируя ладонью лицо, – это я так, думаю вслух. Ковра жалко, блин…
А у тебя, Рыжий, ничего не болит?
– Нет, – сказал Рыжий.
Говорил он невнятно из-за чудовищного кровоподтека на лице, но решительно и твердо.
– Врешь, – сказал Аверкин. – Плотнее перевязывайте, плотнее!
Тюлень и Рыжий в двух местах перехватили ковровый сверток шелковым шнуром, затянули узлы, и Рыжий отхватил лишний шнур своим спецназовским «скорпионом». Во время импровизированных застолий он любил хвастаться, что этот нож ему вручил сам президент, когда прилетал в Чечню на Новый год. Аверкин знал, что это не правда: в то время Рыжего в Чечне не было и быть не могло, он ушел из армии за три года до упомянутого события; тем не менее ножом Рыжий владел мастерски, а его вранье было очевидным и, следовательно, безвредным.
Толстый ковровый сверток, заметно вздутый посередине, здорово напоминал чудовищный блинчик с мясом. В некотором роде это и был блинчик с мясом;
Аверкин подумал, что крысы на свалке или раки на дне Клязьмы будут рады такому угощению. Вот она, жизнь: был человек, а стал ковровый блин с мясной начинкой.
– Теперь так, – сказал он, щелчком сбивая пепел с сигареты на оголившийся пол. – Сейчас избавитесь от этой штуки, – он указал на ковер, – потом поедете по домам, приведете себя в порядок. Пару часов разрешаю поспать, а потом позвоните Серому, узнайте у него адрес журналиста, и чтобы не позже шести утра вы были у него под окнами. Самого не трогать и ни под каким предлогом не попадаться ему на глаза. Просто дождитесь, пока он уйдет на работу. Через какое-то время его жена пойдет гулять с ребенком. Вы должны посадить их в машину и отвезти в наш тренировочный лагерь за городом. Надеюсь, с женщиной и годовалым ребенком вы справитесь. Это все. По окончании операции немедленно доложить мне по телефону. В подробности не вдаваться, телефон может прослушиваться.
Вопросы?
– Так ведь журналистом Серый с Коробкой занимаются, – отважился вякнуть Тюлень.
– Теперь этим будете заниматься вы. Инкассатора надо искать, а куда вы сунетесь с такими рожами? Вас же сразу заметут, тем более что о таких случаях медики обязаны информировать ментов. Им займутся Серый с Коробкой, а вы возьмете на себя их работу. Возражения? Возражений нет, и это, друзья мои, правильно. Нам незачем ссориться, правда?
Когда Рыжий и Тюлень ушли, захватив с собой ковер, Аверкин запер за ними дверь, закурил еще одну сигарету и снял телефонную трубку. Некоторое время он стоял, задумчиво играя ею и борясь с искушением начать обзванивать больницы в поисках Инкассатора. Делать это с домашнего телефона казалось ему неразумным, и в конце концов он решил, что клиент никуда не денется до утра.
Может быть, он так и остался лежать в парке, кто его знает? А может, как-нибудь дополз до своей квартиры и теперь отлеживается там…
Вообще-то, все получилось не так уж плохо, решил Аверкин. Главное теперь – не упустить журналиста.
Проломленная голова Инкассатора и похищенные домочадцы Светлова послужат отличным предупреждением дескать, это только начало, мальчики. Не хотите ли посмотреть, каким будет продолжение? А конец? Ах, не хотите! Ну, тогда исчезните, пожалуйста, с горизонта. Сами исчезните, без посторонней помощи, ладно?
Приняв решение, он позвонил Серому на мобильный и велел немедленно возобновить наблюдение за квартирой Инкассатора – прямо сейчас, посреди ночи. После этого Аверкин хотел было разбудить Ремизова, но передумал: толку от друга Вити было бы как от козла молока, зато крику… Ну его к черту! Пускай дрыхнет, пузан, а утром мы ему поднесем подарочек: скажем, что непобедимый Инкассатор ищет его, чтобы вернуть икону. То-то он взовьется! У него сразу возникнет острая нужда в профессиональных телохранителях, а мы тут как тут.
Семь шкур сдеру с мерзавца, он мне за все заплатит! Мелочь, конечно, но приятно. Да и перспектива кое-какая вырисовывается. Было бы, например, очень неплохо, если бы Инкассатор шлепнул Ремизова, а охрана уважаемого Виктора Павловича продырявила Инкассатора. Устроить это совсем нетрудно, надо только свезти два трупа в одно место и как следует продумать мизансцену. И все. И никаких проблем!
Не раздеваясь и даже не снимая ботинок, он прилег на диван, сомкнул веки и уже через минуту спал глубоким и мирным сном человека, которому не о чем волноваться.
* * *
«Вольво» Юрия Филатова ночевала то на охраняемой стоянке, то во дворе, но гараж у него имелся – капитальный, сухой, с просторным подвалом и прочными воротами. Располагалось это строение на территории гаражного кооператива в Марьиной Роще. Добираться туда было далеко, тяжело и неудобно, но Юрий не сетовал на это обстоятельство.
Собственно, юридически гараж принадлежал вовсе не Юрию Алексеевичу Филатову, а некоему Ивану Ивановичу Иванову – человеку тихому, скромному и крайне незаметному, который выступал на передний план лишь в случае самой острой необходимости. Иван Иванович аккуратно платил взносы в кооператив, но появлялся здесь крайне редко и еще реже выезжал из гаража на своем укороченном тентованном джипе цвета хаки. Джип и гараж Иван Иванович приобрел одновременно, из чего следовало, что это был довольно состоятельный гражданин.