– Что вы имеете в виду? – испуганно спросил Петухов.
– Я имею в виду слежку, – уточнил Арестов и заметил, что Захар Захарович побледнел.
– Наша сделка отменяется, – резко сказал адвокат и попятился к двери. – Наша сделка отменятся, – повторил он еще раз, развернулся, распахнул дверь и пулей вылетел из номера, чуть не сбив с ног Клаву.
– Что это за чучело так умчалось? Чуть меня не угробило, – недовольно проворчала горничная, войдя в номер с комплектом белья в руках.
– Клава, как тебе не стыдно. Это не чучело, а уважаемый в городе человек, – пристыдил горничную Аркадий.
– Как же, уважаемый! Во всех казино он уважаемый. Адвокат еще называется! Вот вы, Аркадий Александрович, уважаемый: по казино не шляетесь, шалав в номер не водите, ведете скромный образ жизни. А этот, тьфу, прости господи, всех местных шлюх перетрахал, – проворчала Клава и устремилась в спальню менять постельное белье.
– Ты что, его знаешь? – заинтересованно спросил Аркадий, следуя за Клавой.
– Кого, Петухова, что ли? – удивленно вскинула брови горничная. – Так его весь город знает, особенно шлюхи. – Клава вытряхнула подушку из наволочки, надела новую, взбила подушку и отложила ее на кресло.
– Боже, Клава, откуда ты это взяла? У него же есть жена, – «раскручивал» болтливую горничную Арестов.
– Жена, – хихикнула Клава, привычным движением срывая простыню и пододеяльник. – Я вообще про постояльцев не треплюсь, – на минуту оторвалась она от своего занятия, – но вам, Аркадий Александрович, могу кое-что порассказать, потому что переживаю за вас всей душой. Не связывайтесь с ним – ненадежный он человек, «шестерка» ментовская! Они с его помощью сажают тех, кто адвоката своего не имеет. Он, конечно, не дурак, помочь может, если что, но деньги тянет, и пока все до копеечки не вытянет, не успокоится. – Горничная застелила постель свежим хрустящим бельем, аккуратно расправила все складочки и вновь обернулась к Аркадию.
– А почему ты сказала – постоялец? Он разве в гостинице живет, он ведь местный, из вашего города?
– Живет он действительно в своей квартире, а здесь с бабами перепихивается, у него тридцать второй номер на полгода вперед оплачен, такой же, как у вас, категории люкс, только в другом крыле. Сам он не дурак, всегда с центрального входа заходит и громко всех оповещает, что, мол, дома тишины и спокойствия получить не может, у нас же не гостиница, а прямо-таки рай для трудового человека. Просит не беспокоить и уединяется с понтом для кропотливых трудов. А с другого входа – там еще один вход есть, со стороны двора, скрытый от посторонних глаз, – какая-нибудь краля привокзальная в его номер пробирается. А вы говорите – уважаемый! Я б таких уважаемых в приличное место и на порог не пускала. Ведь что удумал, паразит, Гришку моего деньгами умаслил, и он ему спьяну дырку в стене проколошматил кувалдой. А этот крендель Петухов ее картиной известного художника завесил, имя у него еще мудреное такое, Пик зовут вроде, а фамилия – Ассо. Если хозяйка узнает, Гришку моего взашей выгонят, и так только моими молитвами он на месте держится…
– Послушай, Клава, а для чего Петухову понадобилось просить Гришку пробить ему дырку в стене? Для каких целей?
– Да я тоже удивилась, думаю, зачем ему это, совсем, что ли, извилина в голове выпрямилась? Мучилась я, мучилась и заглянула – а там, прости господи, чего только нет: я таких диковин даже в журнале «СПИД-Инфо» не видала! Поглядела я на это и руки метнулась мыть, так и мыла почти час. Потому что тайник у него там – для сексуальных извращений, а вы с ним беседы заводите! Я бы никогда никому про это не рассказала, как говорится, пусть делает человек что хочет, лишь бы не воровал, но за вас я очень переживаю, Аркадий Александрович, симпатичны вы мне, по-дружески, так сказать.
– Слушай, Клава, а Петухов там только игрушки свои хранит, больше ничего? – осторожно спросил Аркадий, разговор с Клавой нравился ему все больше и больше.
– Почему? Еще бумажки какие-то. Вот недавно заглянула я туда… – Горничная замолчала, покраснела и смущенно закашлялась, осознав, что сболтнула лишнее. – Ну… это я для того, чтобы пыль протереть, – попыталась оправдаться она, и Арестов еле сдержался, чтобы не рассмеяться, потому что воображение его нарисовало занимательную картинку – как Клава мокрой грязной тряпкой протирает пыльные резиновые фаллосы и вагины. – Так вот, – продолжила Клава, осмелев, – заглянула я туда, а оттуда папочка вывалилась. Я мельком взглянула и услышала, как ключ в замке поворачивается, испугалась и быстро спрятала папку обратно.
– Значит, Петухов не застукал тебя на месте преступления? – усмехнулся Аркадий.
– Нет, конечно. У него номер такой, как у вас, двухкомнатный. Входишь, попадаешь сначала в холл, потом в гостиную, а затем только в спальню. Когда он к спальне подошел, я уже в другом конце комнаты находилась с пылесосом наперевес. Ой! – опомнилась Клава и всплеснула руками. – Что это я с вами совсем заболталась, а у меня еще работы по горло, до ночи не управлюсь. Побежала я, спокойной вам ночи.
– Подожди, Клава, – остановил горничную Аркадий, – а что, этот Петухов часто в гостинице останавливается?
– Часто, но сегодня его точно не будет. У нас новое казино открывают – небось там деньги спускать примется.
За Клавой еще не успела захлопнуться дверь, а Арестов уже знал, что будет делать сегодня ночью. Осталось только дождаться, когда немногочисленные постояльцы разойдутся по своим номерам и в коридорах гостиницы выключат свет в целях экономии электроэнергии.
* * *
К проникновению в номер мерзкого извращенца Петухова Аркадий готовился весь вечер. Долго подбирал одежду, остановив в итоге свой выбор на черных джинсах, черном свитере под горло, черных мягких мокасинах и того же цвета легкой кожаной куртке. Темные очки, немного поколебавшись, он отверг, хотя они прекрасно подходили к его новому имиджу ночного взломщика. В голове то и дело мелькали образы грабителей из голливудских боевиков. Рассматривая свое отражение в зеркале, он загрустил о том, что у него для завершения образа не хватает черной вязаной шапочки. Грусть была так велика, что на какое-то время его охватил внезапный порыв сбегать в ближайший магазинчик, купить там черные чулки и натянуть этот фрагмент женской одежды на голову и лицо, изменив таким образом свою внешность до неузнаваемости. Однако, вспомнив о том, что подобным способом пользуются чаще всего грабители банков, он быстро охладел к этой идее, оправил кожанку и вышел из номера.
Пока Арестов крался по темным коридорам гостиницы, вооруженный перочинным ножом, подаренным ему отцом еще в раннем детстве, при помощи которого он рассчитывал открыть замок номера Петухова, его обуревали разные чувства: любопытство, волнение и странная эйфория вперемешку со страхом. По мере продвижения к нужной двери волнение его усилилось и начались навязчивые видения: в голове то и дело всплывали статьи из Уголовного кодекса, краткие комментарии к ним, вонючие камеры СИЗО, ухмыляющаяся физиономия следователя Егорова и строгое лицо судьи. Тем не менее цель уже была близка и отступать было некуда. Он сосредоточился, вытащил нож и приступил к взлому.