– Она всегда такая была… Кроме того, у нее сейчас такой возраст, она растет, на это уходит много энергии, она много спит… А что с Ритой? Ее нашли? Валя сказала мне, что ее возили опознавать Риту, но лица почему-то так и не показали…
– Нет, Риту еще не нашли, ее еще можно спасти, но необходимо, чтобы ваша дочь показала нам кое-что…
– Что?
– Она утверждает, что в каком-то парке якобы похоронена Ирина Сконженко. Звучит неправдоподобно, но на всякий случай нужно проверить…
И тут до Юли донесся кисловатый запах перегара, и она только сейчас поняла, что мама Вали Кротовой пьяна. Слегка, но все равно какая-то не такая, чересчур расслабленная…
– Конечно, я сейчас скажу ей…
Валя вышла из своей комнаты и так же молча, как накануне, начала собираться, надела это жуткое клетчатое пальто, от которого рябило в глазах, и прошла с Юлей и Крымовым к машине.
– Это в сквере Победы. Неподалеку от аттракционов.
* * *
В запущенном, заросшем дикими яблонями и ивовой порослью уголке парка, а точнее, сквера Победы, неподалеку от озера с лодочной станцией, расположенной между колесом обозрения и русскими качелями, возле самого забора действительно отыскался небольшой холмик с воткнутым в него самодельным деревянным крестом. И если бы не Валя, эту могилку, возможно, никогда бы не нашли.
Когда прибыла опергруппа, стало совсем темно, и вскрытие могилы пришлось производить при свете прожекторов, направленных на место захоронения.
Валя стояла и смотрела на все происходящее с завидным равнодушием. Она не вздрогнула даже, когда из-под земли подняли завернутые в целлофан останки ее подруги, которые еще предстояло опознать.
Увидев полуистлевшие, вымазанные в грязи длинные темные волосы, клочок зеленой кофты и подол черной юбки с торчащей из-под жесткого целлофанового обрывка тоже черной ногой, Юля отвернулась… Она вспомнила, что именно так была одета Ирина Сконженко, когда родители видели ее в последний раз. И отправилась она не к подружке, как девочка им сказала, а к Соболеву.
Поднялся ветер, тяжелые капли дождя застучали по крышам милицейских машин… И в это время кто-то крикнул: «Здесь еще что-то…»
И снова в ход пошли лопаты.
* * *
Крымов привез ее домой продрогшую, смертельно уставшую, да к тому же у Юли опять разболелось плечо. Надо было срочно сделать перевязку.
– Может, тебе все-таки вызвать «Скорую помощь»? – он уложил ее на постель и помчался на кухню за спиртным. – Или ты позволишь мне стать твоей «Скорой помощью»? Я тебя быстро поставлю на ноги…
Он вернулся с бутылкой мартини, на которую некоторое время смотрел с возмущением, как на живое существо, сильно разочаровавшее его в последнюю минуту и не оправдавшее самых светлых надежд.
– И как вы, женщины, можете пить такую дрянь? Какой-то одеколон, духи… Нет бы держали в доме виски, джин, это я еще понимаю, или, на худой конец, водку с солеными огурчиками… А это что еще за эстетство? Кому оно нужно? Тебе со льдом или без?
– Мне бы чего-нибудь горяченького и побольше анальгину, а то я не усну…
Она не знала, говорить или нет… Глядя, как Крымов заботливо укрывает ее одеялом, как суетится, стараясь ей во всем угодить, она боялась сейчас одним только словом, одним признанием разрушить все в одночасье. Ей, так же как всякой другой женщине на ее месте, хотелось, конечно, чтобы за ней ухаживали, как за больной… но только как за ФИЗИЧЕСКИ больной, а не ПСИХИЧЕСКИ…. Разве может она сейчас сказать Крымову, что видела в парке, в толпе любопытных, человека, которого уже не существует. Как это было и с Лорой Садовниковой… Она все молчала, боясь показаться душевнобольной, а оказалось, что ее пугала какая-то взбалмошная актриса, которой наскучила жизнь в этом провинциальном городишке и она таким образом решила поразвлечься, помучить свою соперницу?! «Кстати, надо бы выяснить и хорошенько подумать над тем, зачем Полине вообще понадобилось приходить в агентство с этой дурацкой историей о второй жизни…»
Но с другой стороны, человек, которого она увидела сначала на улице, бегущим от нее в плаще с развевающимися полами, а потом в толпе людей всего лишь час назад в парке, учитывая ее состояние, мог ей просто померещиться. Все-таки они нашли пять трупов, включая Сконженко…
Она знала, что Корнилов сам поехал к Кротовым вместе с Валей, чтобы поговорить с девочкой в присутствии матери. Юля успела его предупредить, что Валя больна, что она наркоманка и вообще находится на грани нервного срыва, если ее психика вообще не расстроилась окончательно.
– Так я останусь? Мне, если честно, и самому не по себе. Я все еще вижу перед глазами Полину в этом дурацком парике…
– Женя, и все-таки: что произошло? Почему ты стал таким… я не знаю, как сказать… чужим, что ли? Пусть даже ты и влюбился, ну так что же? Ты перестал бывать в агентстве, стал раздражительным, словно тебе все мешали… Неужели все дело только в Полине? Она что, настраивала тебя против нас?
– Да не против вас, а против всего, что нас окружало… Она постоянно говорила, что скоро уедет отсюда и что у нас с ней начнется новая жизнь… Она рвалась из этого города, из этой страны… Она была похожа на птицу, которой пообещали, что выпустят из клетки… Строила какие-то планы и звала меня с собой. Понимаешь, после того, как поговоришь с ней полчаса о Швейцарии – а она была там на гастролях, которые сама и организовала с помощью Садовникова и какого-то там фонда, – захочется действительно все бросить, сесть в самолет и улететь отсюда… И это был не гипноз, просто мне передавалось ее настроение… А потом появились Мазанов с Арсиньевичем, они принесли деньги, да еще Марта Басс… – он замолчал и покраснел.
– И ты хотел уехать с ЭТИМИ деньгами?.. – Юля с трудом верила в то, что слышит.
– Были у меня такие мысли…
– Крымов, ты – опасный человек… Неужели такое вообще возможно? Чем же она тебя так заворожила?
– Понимаешь, Юля, мне трудно говорить на эту тему именно с тобой, но Полина в смысле внешности была… совершенством… У нее была такая матовая кожа, совершенно гладкая, изумительная… А глаза… волосы… А когда она раздевалась, я понимал, что за обладание этой красотой можно отдать все, совершенно все… Плюс ум. Я никогда еще в своей жизни не встречал такую совершенную женщину…
– Ты несколько раз произнес слово «совершенная»… Но ты же обладал этим совершенством, что тебе еще было надо?
– Удержать ее при себе. Быть с нею рядом. А она… у нее было много мужчин. Она принадлежала многим и никому. Она хотела взять у СВОИХ мужчин побольше денег, чтобы уехать отсюда…
– Мужчины сделаны из другого теста, нежели женщины, поэтому мне все равно не понять этого. Разве что и ты нюхал кокаин… который выбивал тебя из ритма нормальной жизни…
– Кокаином в данном случае для меня была сама Полина… А теперь она в морге… и принадлежит Леше Чайкину. И у меня сердце разрывается в груди.