«Понятно. Я поговорю с Мамочкой. Ждите».
Ждать пришлось до утра. Всю ночь Даниил плохо спал, прислушивался к гулу ветра и вглядывался в черноту за окном, ожидая, что вот-вот – и прижмется снаружи к стеклу чье-то мертвое, злое лицо.
Утром разговор получил продолжение. Рома писал: «Мы пообщались. Мамочка говорит, что кто-то ей помешал. Подробности не важны. Она сказала, что мы должны быть готовы в любой момент помочь ей устранить помеху».
«Без проблем, пусть даст команду», – согласился Медведь.
«Поскорее бы», – добавил Филин.
Даниил хотел было спросить, кто же смог помешать Мамочке и как именно его придется устранять, но не стал, чтобы не получить ответ.
Не верилось, что такое может обсуждаться всерьез.
Однако в среду поверить пришлось.
«Мамочка говорит, что найдет нам помощника для усиления. В любом случае выдвигаемся сегодня. Проводим ритуал по стандартной схеме. Позже напишу про время и место встречи».
«Сегодня же не пятница?» – робко удивился Даниил.
«Мамочка сказала, что это не важно. Ждите».
В этот момент он понял, что никуда не пойдет. Воспоминания о том, с каким звуком расплющился под его ударом череп несчастной кошки, как дрогнул молот в руках, до сих пор не давали покоя. Хватит. Даже если снова придется только убить животное, собаку, кошку, попугая, лягушку или пусть даже принести в жертву тряпичную куклу или бумажного журавля – это выше его сил. К тому же вряд ли Мамочке помешала морская свинка, хомяк или игрушечный пупс. Но вот просто так взять и не явиться на встречу?.. Даниил подумал о перевитых грязных скелетах на постели родителей, о блестящих сквозь прорези в звериных масках глазах, о тяжелой кувалде, о пистолете за поясом Макса. Ситуация казалась безвыходной.
Ему нужна была помощь.
Краткая ревизия вариантов не утешала. К папе и маме с такими историями не стоило и пробовать обращаться: Даниил представил себе лицо отца, который слушает рассказ о жертвоприношениях и инфернальных монстрах, принуждающих группу подростков к ритуальным убийствам. В лучшие времена это было бы чревато обращением к соответствующим медицинским специалистам; а сейчас, пожалуй, папа бы и вовсе отмахнулся от такой дикости. В полицию? Ничем не лучше, только еще хуже за счет того, что он будет немедленно препровожден домой, где не избежать объяснений с родителями. В голове мелькнула даже шальная мысль обратиться к водителю Андрею или к Лиле, но первое было признано глупым, а второе – бессмысленным: чем бы помогла ему пятнадцатилетняя девчонка? Нет, нужен был взрослый, причем такой, который сможет понять, поверить, и, что самое важное, достаточно компетентный, чтобы помочь справиться с Мамочкой…
«Историк, – осенило Даниила. – Аркадий Леонидович!»
Точно! Как же раньше не пришло это в голову! Древние культы, религии, ритуалы – кому же еще, как не ему, подсказать выход из положения! Не факт, что и Аркадий Леонидович отнесется с доверием к рассказу про Мамочку: даже сам Даниил, подойди к нему кто-то с подобными байками всего полтора месяца назад, только покрутил бы у виска пальцем да отошел бы подальше, что уж говорить про взрослого человека, учителя, но…
Других вариантов все равно не находилось, а время шло.
Нужен был адрес. На крайний случай сгодился бы и номер мобильного, но обсуждать такие дела по телефону Даниил считал невозможным, да и учитель наверняка сидит дома в такую погоду, как почти все в Северосумске. Но как узнать, где он живет?..
Время шло к вечеру.
Адрес наверняка можно было бы узнать в школе; Даниил знал, что в пустующей «единице» до шести вечера дежурит кто-то из учителей или секретарь, но вряд ли они вот так просто станут раздавать ученикам домашние адреса педагогов. Вот если бы позвонил кто-то другой, кому не откажут… Он напряженно раздумывал, машинально открывая и закрывая страницы в социальной сети. Перед глазами мелькнула свеча в траурной рамке.
«…Ты в бой пошел, людей спасая,
и пал как истинный герой».
Лиля! Ее отец работал в полиции, она наверняка могла бы обратиться к кому-то из его друзей. Последний раз Даниил общался с ней в субботу вечером, обсуждая нелепую гибель Крупской. «Так ей и надо, сама виновата», – написала тогда Лиля, и Даниил не решился спорить. Надежда на помощь была совершенно призрачной, но, как говорится, попытка не пытка.
«Привет! Слушай, тут такое дело. Мне нужен адрес нашего историка, срочно. Можешь попросить кого-нибудь позвонить в школу и узнать?»
«Привет. А тебе зачем?»
«Потом расскажу. Реально очень надо!» – иных аргументов у него не нашлось.
Ответ пришел минут через тридцать.
«Улица Красных Матросов, 15, 22. Ты к нему в гости собрался, что ли?»
Даниил завертелся на стуле и быстро напечатал в ответ:
«Правда, потом расскажу! СПАСИБО!!!»
К непроницаемому пологу снега добавилась тьма. Буря рыдала и выла. Жутко было и думать, чтобы выйти из дома. Даниил решил, что станет ждать: если все обойдется, визит к Аркадию Леонидовичу можно отложить хотя бы до завтрашнего дня, чтобы не идти на ночь глядя, да еще и в Слободку. Вряд ли тамошние обитатели прогуливаются при такой погоде, но кто знает.
Не обошлось.
«Сбор на Предпортовой, 11, в 22.00. Явка обязательна!»
Тон послания дискуссии не предполагал.
Даниил еще раз взглянул на кромешный ад за окном, встал и вышел из комнаты.
Мама сидела, поджав босые ноги, на диване в гостиной; на огромном телевизионном экране под аккомпанемент мужского голоса плавали и извивались какие-то глубоководные гады. На столике стоял раскрытый ноутбук. Мама задумчиво смотрела в смартфон, время от времени отвлекаясь, чтобы бросить взгляд в экран компьютера или телевизора. Папы не было: наверное, снова в спортзале, а может быть, ушел спать.
– Мам, я выйду на пять минут, ладно?
Она удивленно посмотрела на сына.
– В такую погоду? Куда? Зачем?
– Ну, сейчас Макс подойдет, он мне одну книжку обещал принести… – Даниил осекся, сообразив, что сочетание «Макс и книжка» далеко за гранью правдоподобия.
Но мама ничего не заметила.
– Так пусть он к нам поднимется, – предложила она. – Угостишь чаем.
– Нет, не надо, – торопливо отказался Даниил. – Он по пути забежит, у него дела еще какие-то.
– Вот дома не сидится этому твоему Максу, – прокомментировала мама и снова посмотрела в телефон. – Хорошо, только оденься теплее и от подъезда не отходи. Унесет.
Он спускался по лестнице с таким чувством, с каким, верно, астронавты впервые выходили в открытый космос. Железная дверь подъезда вздрагивала под ударами бури. Даниил вздохнул, выключил телефон – извиняться он будет позже, все будет позже, а сейчас ему нужно идти. Он открыл дверь и шагнул в шторм.