– А он мне сказал, что купил эту квартиру недавно…
– Сказал и сказал, это его право, что говорить. Возможно, ему было так проще, чем объяснять вам что-то.
– А вы не знали агента по недвижимости Александра Павлова?
– Сашу-то? Знала, конечно. Он постоянно приходил сюда к Пермитину, они решали какие-то дела, думаю, что именно с подачи Саши он и купил ту, вторую квартиру, а эту, в нашем доме, он все-таки продал. Говорят, что решил жениться на молодой женщине, учительнице, вот и продал квартиру… Здесь еще одна девушка появлялась, тоже агент, но она больше общалась с Белотеловой…
– Вы не дружите с ней?
– Нет. Вот сейчас мы и подошли с вами к тому, о чем я еще никому не говорила… Помните, когда мы только начали наш разговор, я сказала, что боюсь, что меня примут за сумасшедшую? Так вот. Хотите, я вам скажу, кто такая эта Лариса Белотелова?
– Конечно… – у Юли от волнения перехватило дыхание, а волосы на голове зашевелились, как если бы она увидела перед собой нечто необъяснимое, странное, страшное. Возможно, Маргарита Евгеньевна была прекрасной рассказчицей, иначе откуда столько эмоций?
– Только обещайте, что не позвоните в больницу… Мне туда еще рано.
– Да ладно вам, обещаю… – нервно рассмеялась Юля. – Не мучьте меня!
– Так вот, сыщица вы моя, Лариса Белотелова – это и есть Лиза Пермитина… Та самая, – Маргарита Евгеньевна перешла на шепот, – которой отрезали голову. Только у нее другая прическа, другой цвет волос и, быть может, даже глаз… Но фигурка и походка – ее! Я очень внимательна к таким вещам… Но меня удивляет, что до сих пор никому в голову не пришло, что это Лиза. Почему?
– А какая прическа была у Лизы?
– Очень простая. Короткая стрижка при черных волосах. И ярко-красные губы, вот как у меня примерно. Обычная молодежная стрижка… – повторила она. – Вы состригите ей волосы или наденьте парик, пригласите Бурмистрова или Зверева и посмотрите на их реакцию… Они же умрут от разрыва сердца, мужчины намного впечатлительнее нас…
* * *
Из машины Юля позвонила Сазонову:
– Петр Васильевич, помните, у Масловой нашли адрес Никольского роддома, женской консультации. Вы не проверяли, Маслова была там? И у кого?
– Наконец-то я слышу здравую и бодрую речь! А то, кому ни позвони, все пьяные… Праздник, что ли, сегодня какой?
Чувствовалось, что у Сазонова отличное настроение.
– Петр Васильевич, вы узнали что-нибудь о Масловой или нет? Вы извините, но у меня очень мало времени…
– Узнал. Она не записывалась на прием ни к одному из гинекологов, но зато была в самом роддоме, справлялась, не требуются ли им санитарки, и даже расспрашивала у одной из них, сколько им платят, какие условия… Фамилия этой санитарки – Карачарова. Ну что, я помог тебе?
– Даже и не знаю… Спасибо, Петр Васильевич. А что с машиной Михайловых, машину осматривали? Что произошло, еще не определили?
– Определили. Кто-то перерезал им тормозной шланг…
– Так я и знала.
– Мне бы поговорить с тобой, а, Юлечка?
– Нет, Петр Васильевич, не сейчас; кроме того, я приблизительно знаю, на какую тему вы собираетесь со мной говорить. Но только ничего у вас не выйдет.
И она бросила трубку. Она не хотела в очередной раз услышать предостережения о Пермитине…
…Никольский роддом находился в самом центре города, возле Театрального бульвара, и выходил своими матовыми окнами прямо на пышные кроны каштанов. Юля приехала туда поздно ночью. Она загадала: если санитарка с фамилией Карачарова сейчас на дежурстве, то расследование надо будет довести до конца. Если же нет, то она вернется к Харыбину, извинится перед ним за то, что сбежала, поужинает жареной рыбкой и ляжет спать. Как паинька.
Но санитарка Карачарова оказалась на месте.
* * *
Шубин ждал ее звонка, ждал, как и раньше. И хотя город за окном уже озарился бисером ночных фонарей, он знал, что где-то там, за шумящей листвой тополей и притихшими домами, живет и дышит его Юля Земцова, что она наверняка сейчас не спит и, пытаясь освободиться от мыслей, связанных с работой, учится жить с новым для нее мужчиной. А тот, в свою очередь, мечтает завладеть не только ее нежным телом, но и мозгами – Шубин не верил в искренность чувств такого таинственного человека, как Харыбин, привыкшего находиться в эпицентре всех событий города и знающего, как правило, их изнаночную сторону. Он был уверен, что Харыбин рано или поздно завербует Юлю в свою секретную бригаду, работающую либо на самого губернатора, либо на других лиц, чуть поменьше рангом. Поэтому ему вот уже несколько дней хотелось встретиться с ней и поговорить, предупредить ее об этом и выветрить, если удастся, из ее головы эту кажущуюся любовью дурь.
Когда в одиннадцать часов вечера зазвонил телефон, он чуть не опрокинул стул, за который зацепился ногой, чтобы успеть схватить трубку прежде, чем прекратятся звонки. Услышав Юлин голос, он, расслабленный, сел и блаженно вздохнул: она не забыла его, не забыла о своей работе, о своей жизни… Это означало, что ПОКА ЕЩЕ она принадлежит себе! Он даже не понял сначала смысла слов, которые она скороговоркой выпалила, а потому ему пришлось переспрашивать.
– Шубин, ты что, тоже пьяный? Я позвонила Крымову, он едва языком ворочал… Что вообще происходит? Что случилось? Праздник какой? Или вы все решили перейти на службу в ФБР и теперь радуетесь и пьете до поросячьего визга? Ты хотя бы знаешь, что Крымов устроил сегодня у себя в загородной резиденции вечеринку, куда были приглашены все официальные лица, как-то: Щукина (само собой), Чайкин (куда же без бывшего мужа?) и его величество Корнилов Виктор Львович… Ну как?..
– Разборки в маленьком Токио, как мне кажется. Крымов просто так ни за что не пригласил бы Корнилова. А у тебя что стряслось? Ты откуда звонишь? – Ему было важно представить декорации, окружающие ее в этот поздний час.
– Из машины, откуда же еще?! Значит, так, Игорек, ты мне нужен сейчас позарез. Бросай все свои дела и выходи из дома, я жду тебя прямо под твоими окнами. Прихвати пузырек с клофелином, фотоаппарат и пару наручников. Все. Никаких возражений не принимаю…
Позже, уже в машине, Юля, выруливая на проезжую часть дороги, спросила Шубина:
– Помнишь все эти чулки, беретки и английские зеленые платья?
– Ну, помню, конечно. И что?
– Их привезли из НИЛСЭ?
– Да. Они в приемной, в сейфе, где у нас обычно хранятся вещдоки.
– Значит, едем туда. Или стой… Сначала в театр.
– В какой еще театр?
– В любой. Мне необходим парик. Затем в агентство, а уж потом к ней.
– К кому?
Но Юля ограничилась напряженным молчанием.
Спустя два с половиной часа, которые им потребовались для того, чтобы «арендовать» в драмтеатре парик, перчатки и кое-что из грима, а затем, прихватив из агентства папку с документами по двум делам и пакет с вещдоками, они остановились возле ворот напротив дома на улице Некрасова.