Секундное замешательство женщины, и Серебров выдохнул:
– Это вы? Ну конечно же, я чувствую, звоните вы.
– Я помню, как вы предостерегали меня, – зашептала Станислава, – трубку «мобильника» я выключила, звоню из телефона-автомата.
– Я мечтаю с вами увидеться, – вставил Серебров.
– Гм…
– Вы не против? Я не слишком назойлив?
– Приезжайте, – и Станислава назвала перекресток, – я хочу вас видеть, – голос манекенщицы звучал очень сексуально и не вызывал сомнений в том, что если Сергей Владимирович проявит хоть минимум настойчивости, то близость сегодня ему обеспечена.
– Буду, обязательно буду.
Станислава успела лишь выкурить одну сигарету и осмотреть содержимое всего лишь одной витрины магазина, как из машины уже выбирался Серебров с пышной розой в руке.
– Это вам, – мягко произнес он.
Передавая цветок, он коснулся пальцев женщины, и та ощутила горячую волну, словно электрический разряд прошел по ее телу. Ослепительно-белый цветок на длинном стебле, казалось, был только что срезан с куста, ни один листик не помят, ни один лепесток не подсох. И хоть женщина знала, что выращенные на гидропонике цветы почти не пахнут, поднесла розу к лицу и вдохнула несуществующий аромат.
– Спасибо, – проговорила она, не зная, куда пристроить цветок. Стоять с ним в руках как дура посреди улицы она не хотела.
– Неподалеку есть хорошее кафе, – чуть сузив глаза, сообщил Серебров. – Маленькие столики на двоих, хорошая посуда, неяркий свет и живая музыка, окон в нем нет.
– Маленькие столики?
– Маленькие, как подносы.
– Когда сидишь за ними, то касаешься друг друга коленями?
– Вы спешите?
– Да, я спешила с вами встретиться. Боже мой, две машины – это так неудобно, – вздохнула женщина, – нам придется ехать порознь.
– Мы подъедем на моей, потом заберем вашу.
Цветок перекочевал на заднее сиденье автомобиля Сереброва, Станислава села рядом с ним. Проехали всего два квартала. Все произошло так быстро, что женщина даже не успела увидеть вывеску кафе, настолько оказался обходительным Серебров.
Он распахнул двери темного зеркального стекла, и манекенщица очутилась в небольшом темном холле, посреди которого виднелся освещенный красноватым светом то ли люк, то ли нора, что на поверку оказалось крутой винтовой лестницей с гулкими металлическими ступенями.
– Я боюсь, – Станислава видела перед собой резко уходящие вниз ступени, – оступишься и сломаешь шею.
Серебров придержал женщину за локоть, как в танце прижал ее к себе.
– Главное – ступать в унисон.
– Мы спускаемся в ад? – Станислава прислушалась к странной, доносящейся из-под земли музыке – флейты и ударные.
– Кто знает, где рай, где ад? Почему вы решили, что преисподняя находится под землей?
Станиславе казалось, что она почти не продвигается вперед, а лишь вращается, ввинчиваясь в узкий канал лестницы. Она боялась выпустить из руки толстый канат, укрепленный в стене вместо перил.
Они миновали узкую арку и оказались в зале кафе. Стены, выкрашенные глубоко черной краской, несколько колонн, мигающие световые трубы, стойка бара посередине зала и маленькие столики по периметру, отделенные друг от друга невысокими деревянными ширмочками.
Метрдотель, знавший Сереброва в лицо, тут же предложил ему столик, но сделал это так, что женщина могла и не понять, часто ли Серебров наведывается в кафе. Метрдотель усадил гостей и подумал про себя: «Еще не случалось, чтобы он пришел сюда с одной и той же женщиной дважды».
– Вы голодны?
– Нет, – быстро ответила Станислава, тщательно следившая за своей фигурой.
– Тогда, как я понимаю, вы предпочли бы минералку.
– Даже без газа, – улыбнулась Станислава.
– А мне кофе и ананасовый сок.
Столик был таким маленьким, что не коснуться друг друга коленями было невозможно. Мужчина и женщина весело посмотрели в глаза друг другу.
– Близость уже началась, – Серебров коснулся губ женщины указательным пальцем, затем приложил его к своим губам. – Теперь я могу тешить себя мыслью, что поцеловал вас еще раз, – от Сереброва исходила такая уверенность, что Станислава даже перестала бояться. До этого нервная дрожь била ее.
– Нас видят.
– Ну и пусть, – Сергей властно взял руку Станиславы. Их пальцы переплелись. Женщина увела сцепленные руки под стол.
– Так будет лучше.
– Безопаснее, но не лучше.
Принесли кофе, воду, сок.
Вновь заиграла музыка. На небольшом возвышении разместился квартет – виолончель, скрипка, флейта и ударные. Станислава, благодаря своей профессии знавшая толк в музыке, никак не могла понять, что же именно исполняют. Она и не заметила, как ладонь Сереброва уже лежала на ее колене.
– Я хочу сказать, что это мне не нравится, – сообщила женщина.
– И соврете. Я же вижу ваши глаза.
– Уберите руку.
– И не подумаю.
– Почему?
– Я всегда исполняю желания женщины.
– Я хочу, чтобы вы убрали руку.
– Вы это сказали, но вы этого не желаете.
Станислава через силу улыбнулась:
– Вы правы.
– Я чувствую вас.
– Может, вы еще и мысли читать умеете? – кокетливо склонила голову женщина.
– Вам хочется откровенности, что ж… – Серебров ощущал, что женское колено под его ладонью становится теплее и скоро сделается горячим. – Вы не из тех женщин, кто просто дразнит мужчин, вам нравится и вы умеете заниматься любовью.
– Звучит несколько пошловато.
– Вы довольно часто задумываетесь, любите ли вы своего мужа.
– И это правда.
– Вам кажется, что вы не умеете любить, вернее, разучились, поскольку настоящая любовь осталась в прошлом.
– В недалеком прошлом. Я еще молода.
– Возраст – это не годы, не морщины, которых у вас нет, это эмоции и впечатления. Случается пустая жизнь, как сельская дорога, ведущая через поле, а бывает насыщенная, как городская улица, где на сто метров приходится жизненного материала на целый роман. Поэтому я бы не сказал, что мы с вами молоды по количеству изведанных эмоций. Не будем обманывать друг друга.
– Мне иногда кажется, что я уже прожила не одну жизнь, – вздохнула Станислава, отпивая маленький глоток минералки.
– Вы умудряетесь жить в нескольких измерениях одновременно. Быть желанной для сотен мужчин – мечта каждой женщины. Но, когда она реализовывается, возникает много неудобств.