– Ты… ты не можешь так поступить со мной! – выдохнула Кендис.
– Я бы уволил тебя немедленно, – заявил Джастин, выпятив подбородок. – То, что ты совершила, совершенно недопустимо. Самое страшное, что это вполне могло сойти тебе с рук, если бы я не настоял на проведении выборочных проверок денежных выплат по требованиям сотрудников. Сегодня утром я говорил с Чарльзом о твоем проступке, и мы сошлись на том, что подобные вещи необходимо пресекать в корне. И твое дело должно послужить для остальных наглядным примером.
– С Чарльзом… – Кендис вдруг осенило. – Так ты хочешь устроить этот показательный процесс, чтобы понравиться Чарльзу Оллсопу?
– Ерунда! – перебил Джастин и густо покраснел. – Так решило руководство «Оллсоп пабликейшнз», и я считаю, что это правильно. Внутренняя политика фирмы должна быть направлена на искоренение всякого рода злоупотреблений со стороны недобросовестных…
– Да ты и в самом деле решил расправиться со мной! – В глазах Кендис задрожали злые слезы. – И это… это после всего, что между нами… Ведь мы с тобой были близки целых полгода! Или это тоже ерунда?!
Во взгляде Джастина вспыхнуло торжество. «Он ждал, что я это скажу, – поняла Кендис. – Он хотел, чтобы я унизилась, напомнив ему о наших отношениях!»
– И ты считаешь, что я должен сделать для тебя исключение только потому, что когда-то мы жили вместе? – напыщенно произнес Джастин. – Ты хочешь, чтобы я закрыл глаза на твой проступок и притворился, будто ничего не было, так что ли?
Кендис замутило.
– Нет, – сказала она почти спокойно. – Конечно, нет, но… – Она немного подумала подыскивая правильное слово. – Ты мог бы поверить мне.
Некоторое время оба молчали, и на мгновение Кендис показалось, что она видит перед собой прежнего Джастина, который верил ей и мог даже встать на ее защиту. Но уже в следующую секунду он отвернулся и начал рыться в ящике стола.
– Что касается меня, – пробормотал Джастин, не глядя на нее, – то ты обманула и мое доверие тоже. Впрочем, ты подвела не только меня. Вот… – Он выпрямился и протянул ей пустой объемистый пластиковый пакет. – Собирай свои вещи и уходи.
Полчаса спустя Кендис уже стояла на тротуаре перед входом в издательство и, прижимая к груди пакет со своими немногочисленными пожитками, ежилась под любопытными взглядами прохожих. На часах было начало одиннадцатого, и для большинства людей день только начинался. Служащие спешили в свои офисы и конторы, и их целеустремленный вид действовал Кендис на нервы. Казалось, ей одной некуда было идти.
Судорожно сглотнув, Кендис огляделась по сторонам, притворяясь, будто ждет кого-то, но ее наверняка выдавало лицо. Как она ни старалась выглядеть спокойной, бурлившие внутри чувства грозили каждую минуту вырваться на свободу, и тогда ее нижняя губа начинала жалобно дрожать, а к глазам подступали слезы. Еще никогда в жизни Кендис не чувствовала себя такой беззащитной и одинокой.
В редакции ей удалось сохранить независимый и гордый вид, хотя это было нелегко. Похоже, все ее коллеги уже знали, в чем дело; Кендис буквально кожей чувствовала бросаемые на нее исподтишка взгляды – любопытные и сочувственные одновременно. Но на многих лицах читалось и облегчение от сознания того, что эта некрасивая история приключилась не с ними. Теперь, когда компанию возглавил «молодой Оллсоп», как называли между собой Чарльза сотрудники, никто из них не мог быть уверен в своем будущем на сто процентов. Должно быть, поэтому, случайно встречаясь с ней взглядами, ее коллеги поспешно прятали глаза. Впрочем, Кендис нисколько их не винила – на их месте она бы тоже не стала рисковать.
Расправив пакет, Кендис положила его на стул и выдвинула ящик стола. Никогда в жизни она не испытывала подобного унижения. Никто из коллег так с ней и не заговорил – все сотрудники редакции прилежно склонились над компьютерами, делая вид, что работают. Вздохнув, Кендис начала складывать в пакет свои записные книжки, карандаши, маркеры, старые дискеты, высыпавшиеся из коробки пакетики с ежевичным чаем и прочие мелочи.
– Дискеты оставь, – предупредил ее Джастин, проходя мимо. – И не трогай компьютер – я не хочу, чтобы вместе с тобой от нас ушла какая-то служебная информация.
– Оставь меня в покое! – огрызнулась Кендис. – На черта мне эта твоя информация?!
Но сейчас, стоя на мостовой перед зданием редакции, она чуть не плакала. Они все считали ее воровкой! Впрочем, почему бы нет? Ведь улики против нее были такими убедительными!..
Кендис закрыла глаза. При мысли о том, как ловко Хизер ее подставила, у нее снова закружилась голова. Неужели все это время она только и ждала случая, чтобы ее уничтожить? Но почему?..
Кендис попыталась собраться с мыслями, но ей это никак не удавалось, к тому же все ее силы уходили на то, чтобы не дать пролиться слезам. Глаза жгло, словно огнем, горло стискивало судорогой, губы предательски дрожали, а руки так и ходили ходуном, и Кендис чувствовала – достаточно любого пустяка, чтобы у нее началась самая настоящая истерика.
– Все в порядке, мисс? – спросил у нее проходивший мимо мужчина в полосатом пиджаке, и Кендис резким движением вскинула голову.
– Да, спасибо, – пробормотала она и почувствовала, как по щеке ползет одинокая слезинка.
Поняв, что еще немного, и она не выдержит и разрыдается, Кендис резко повернулась и, не разбирая дороги, стремительно зашагала прочь. Громоздкий пакет нещадно бил ее по ногам, скользкий пластик так и норовил выскользнуть из влажных от пота рук, но она все ускоряла шаг, стараясь поскорее скрыться от устремленных на нее взглядов прохожих. Ей казалось – все эти незнакомые люди знают о ее позоре.
У какой-то витрины Кендис по привычке бросила взгляд на свое отражение в стекле и едва не споткнулась. Лицо у нее было белым, как мел, волосы растрепаны, костюм помялся и сидел как-то криво. «Мне нужно домой!» – в панике подумала Кендис, лихорадочно разглаживая юбку и одергивая жакет. Она разденется, примет ванну и будет сидеть в своей уютной кухне, как зверек в норе, пока к ней не вернутся силы и спокойствие.
На перекрестке стояла телефонная будка. Потянув на себя тяжелую дверь, Кендис скользнула внутрь. В будке было значительно тише и прохладнее, чем на улице, к тому же стены, хотя и прозрачные, создавали иллюзию уединения, и Кендис вздохнула чуточку свободнее. «Нужно позвонить Мэгги, – подумала она. – Или Роксане. Они обязательно помогут. Кто-нибудь из них непременно сможет мне помочь…»
Она уже протянула руку к телефону, но тут же отдернула ее. Только не Роксане. И не Мэгги, которой она наговорила столько гадостей.
По спине Кендис пробежал неприятный холодок, и она тяжело прислонилась плечом к стеклянной стене будки. Звонить ей было некому. Обеих подруг она потеряла и сама не заметила как. В целом свете не осталось никого, с кем Кендис могла бы поделиться своим горем.
Кто-то забарабанил в стекло, и она, вздрогнув, оглянулась.