Но если она не может решить кроссворд или головоломку, то не выбрасывает их со словами «что за дурацкая штука!», как сделала бы я на ее месте, а прячет под диваном. И месяца три спустя, когда мы мирно смотрим «Ист-эндцев» [22] или что-то в этом роде, на нее неожиданно снисходит озарение. И она взлетает на седьмое небо! Только потому, что разгадала недостающее слово.
Лиззи моя лучшая подруга, и я действительно ее люблю. Но иногда, говоря откровенно, не понимаю.
— Что это? — спрашиваю я, пока она пишет ответ. — Тот кроссворд, что лежит с девяносто третьего года?
— Ха-ха, — рассеянно бормочет она. — А что ты делаешь сегодня вечером?
— Спокойно посижу дома, — отвечаю я, листая журнал. И тут мой взгляд падает на статью «Основные правила ухода за одеждой». — Впрочем, неплохо бы перебрать вещи.
— Это еще зачем?
— Проверить на предмет недостающих пуговиц и оторвавшихся подпушек, — поясняю я, не отвлекаясь от статьи. — И почистить все жакеты одежной щеткой.
— У тебя есть одежная щетка?
— Сойдет и та, что для волос.
— Как знаешь, — пожимает плечами Лиззи. — Я просто хотела узнать, не хочешь ли прогуляться со мной.
Журнал скользит на пол.
— А куда?
— Угадай, что у меня есть?
Лиззи загадочно улыбается, сует руку в сумочку и очень медленно вытягивает большое ржавое кольцо для ключей, на котором болтается новенький блестящий ключик.
— Что это?.. — озадаченно начинаю я, и тут меня осеняет. — Нет!
— Да! Я туда втерлась!
— О Боже! Лиззи!
— Знаю, — с довольным видом кивает Лиззи. — Ну не фантастика?
Ключ, который держит Лиззи, — самый охренительный ключ в мире. Он открывает дверь частного клуба в Клеркенуэлле, такого элитарного, что попасть туда практически невозможно.
А вот Лиззи попала.
— Лиззи, ты самая крутая девчонка в мире!
— И вовсе нет, — возражает она. — Не я, а Джасперс из моей адвокатской конторы. Он знает всех в совете клуба.
— Мне все равно, кто это. Я просто потрясена!
Беру у нее ключ и с любопытством рассматриваю. Ничего. Ни имени. Ни адреса. Ни эмблемы. Немного походит на ключ от садового сарая моего папули. Но не в пример круче.
— Как по-твоему, кто там будет? Мадонна уж наверняка член клуба. И Джад и Сэди! [23]
И этот роскошный новый актер из «Истэндцев». Правда, все говорят, что он в жизни голубой…
— Эмма, — перебивает Лиззи, — ты ведь знаешь, что присутствие звезд не гарантируется.
— Конечно, знаю, — немного оскорбляюсь я. Нет, правда, за кого Лиззи меня принимает?! (Меня, тертую и умудренную опытом столичную штучку? Я не схожу с ума по дурацким звездам! Подумаешь! Просто к слову пришлось, вот и упомянула! — Собственно говоря, — добавляю я, помолчав, — когда вокруг полно знаменитостей, общая атмосфера непоправимо портится. То есть может ли быть что-нибудь хуже ситуации, когда сидишь за столом, пытаешься вести обычную беседу, в то время как вокруг одни кино— и поп-звезды, супермодели и прочие знаменитости.
Мы принимаемся сосредоточенно обдумывать животрепещущую тему.
— Ну, что? — небрежно спрашивает Лиззи. — Пожалуй, можно и одеваться?
— Почему бы нет? — отвечаю я так же небрежно.
Не то чтобы это заняло много времени. То есть лично я собираюсь только натянуть джинсы. И может, еще вымыть голову, что и так пора было сделать.
Ну разве еще только быстренько наложить на лицо маску?
Час спустя Лиззи появляется в моей комнате затянутая в джинсы, черный топ-корсет и в нарядных туфлях на высоченных каблуках, которые, насколько мне известно, неизменно натирают ей волдыри на пятках.
— Ну как? — осведомляется она все тем же небрежным тоном. — Я, видишь ли, не слишком старалась…
— Я тоже, — перебиваю я и дую на ногти — только что нанесла второй слой лака. — Ведь это всего лишь спокойный вечер в клубе. Я даже не особенно заводилась с косметикой. Кстати, у тебя что, накладные ресницы?
— Нет! То есть… да. Но ты не должна была их заметить! Это называется «естественный вид».
Она подлетает к зеркалу и старательно хлопает ресницами.
— Что, все-таки заметно?
— Нет, ничуть, — уверяю я и набираю немного румян кисточкой. Чувствую пристальный взгляд Лиззи и вопросительно поднимаю глаза.
— Что это?
— Ты о чем? — с невинным видом переспрашиваю я, касаясь маленького, усыпанного блестящими стразами сердечка на плече. — Ах, это? Да прилепила просто так. Если надоест — отлеплю.
Я тянусь к своему топу «флайбэк», [24] завязываю на шее и сую ноги в остроносые замшевые ботинки, купленные в магазине Сью Райдер год назад. Они уже немного пообтерлись, но в темноте почти не видно.
— Как по-твоему, мы не слишком вырядились? — спрашивает Лиззи, когда мы в последний раз смотримся в зеркало. — А если все будут в джинсах?
— Мы тоже в джинсах.
— Но что, если туда приходят в толстых джемперах и мы будем выглядеть белыми воронами?
Лиззи просто параноик во всем, что касается одежды. Страшно боится выделиться в толпе. Перед тем как идти на первую рождественскую вечеринку в своей конторе, она извела себя и меня, поскольку не знала, что означает «черный галстук» [25] — вечернее платье или просто блестящий топ. Поэтому заставила меня стоять на улице не меньше чем с полудюжиной нарядов в пластиковых пакетах, чтобы при необходимости она могла быстренько переодеться. Потом оказалось, что самое первое платье идеально подошло, как я и уверяла ее с самого начала.
— Не будут они в толстых джемперах. Пойдем, пора! — отмахиваюсь я.
— Куда?! — Лиззи смотрит на часы. — Еще слишком рано.
— Не рано. Мы сделаем вид, что забежали выпить по рюмочке по пути на другую вечеринку со знаменитостями.
— Пожалуй, ты права!
Лицо Лиззи проясняется.
— Круто. Идем!
От Айлингтона до Клеркенуэлла всего минут пятнадцать на автобусе. Лиззи ведет меня по дороге, проходящей неподалеку от рынка «Смитфилд». Дорога почти пуста. По обе стороны тянутся склады и пустые административные здания. Потом мы сворачиваем за один угол, за второй и оказываемся в маленьком переулке.