— Не знал, — признался Гаер.
— Значит, ты не сутенер, — то ли спросила, то ли констатировала она и украдкой посмотрела ему в глаза.
— С какой стати я должен быть сутенером? — Гаер разозлился.
— Туристов из России сейчас здесь днем с огнем не сыщешь, поэтому все, кто говорят по-русски, — это сутенеры.
— Неужели здесь этим можно безнаказанно заниматься? — не поверил он и непроизвольно посмотрел на минарет мечети.
— Проституция здесь узаконена, — улыбнулась девушка.
— Значит, ты приезжаешь сюда на заработки? — попытался он угадать.
— Если бы, — с горечью в голосе сказала она. — Я работала в Стамбуле в магазине. Получала триста долларов. Спала, как говорится, под прилавком. Копила деньги. Была и грузчиком, и продавцом, и бухгалтером. Месяц назад один покупатель предложил сто долларов за то, чтобы я с ним переспала.
— И что? Это и был Тоиб? — попытался угадать Гаер.
— Нет, другой человек. Он оказался греком. Завез меня далеко за город и там со своими дружками изнасиловал.
— Как же ты здесь оказалась?
— Продали, — обыденным тоном сказала она.
— Значит, ты сейчас бежала из рабства? — предположил Гаер.
Стало совершенно очевидно, что он влип. Сколько таких проституток бегает по улицам турецких городов? Разве всем поможешь? Теперь заработал проблемы. Ведь Наташу будут искать. Наверняка турок запомнил, кто его ударил. Найти единственного туриста из России — дело нескольких часов.
— Тоиб мой постоянный клиент. Просто сейчас он хотел того, чего я не могу сделать…
— Мне подробности не нужны, — спокойным голосом объявил Гаер и показал взглядом на двери. — Здесь я остановился.
Они прошли в номер. Гаер выглянул в окно. На улице было тихо. Наташа села на край стула и спросила:
— Почему ты молчишь?
— Думаю.
— О чем?
— Как тебе помочь.
— Я уже отработала долг и даже выкрала паспорт, — похвастала она. — Только денег на обратную дорогу нет.
— Иди, приведи себя в порядок, — он кинул ей полотенце. — Потом обсудим твое возвращение.
Едва Вика скрылась в ванной, как в дверь постучали.
Парсек перешагнул порог камеры и почувствовал странное напряжение. Его вдруг охватило беспокойство, под ложечкой заныло. Что произошло за то время, пока он отсутствовал? В небольшом помещении с единственным оконцем под самым потолком на полу сидели и лежали с десяток мужчин разных возрастов. Он всех знал поименно. Многие понимали русский язык, один сносно говорил на английском, поэтому Парсек не ощущал себя в изоляции. Напротив, странным образом к нему прониклись неким уважением. Он даже почувствовал себя в авторитете, но за какие-то пару часов все изменилось. Может, в ответ за сбитый самолет Россия нанесла удар крылатыми ракетами по военной инфраструктуре Турции?
Сидевший у стены Атылла отвел взгляд в сторону и подтянул ноги к животу, Якют, напротив, не мигая, зло смотрел на вошедшего. Остальные выглядели растерянными. Лишь Коркют лежал на животе с закрытыми глазами. Глядя на него, Парсек вдруг почувствовал новый прилив тревоги. Невысокий паренек с кривыми ногами был почти без зубов. Его конопатое лицо было покрыто зажившими оспинами. В России таких называют рябыми. Сейчас он был неестественно бледен и походил на восковую фигуру. Напряжение росло.
— Что с ним? — спросил Парсек на английском.
— Подойди и посмотри, — предложил Хасан.
Торговец из сувенирной лавки подрался с туристом из Германии и сидел здесь уже пятые сутки. За знание языков и большой срок он считался среди арестантов кем-то вроде авторитета.
Теряясь в догадках, Парсек перешагнул через вытянутые ноги Фатаха, протиснулся между двумя братьями из Курума и присел на корточки перед Коркютом. Последние сомнения развеялись — турок был мертв. Что это? Провокация? Или Парсек пропустил какие-то разборки. В камере часто возникали скандалы и потасовки. В большинстве своем из-за места. Заключенных было столько, что не все могли спать лежа. Кто-то сидел, прислонившись к стене, или вообще половину ночи стоял. Второй причиной были склоки из-за еды. В полиции не кормили, но арестант мог за свои деньги заказать завтрак или обед. Многие были без гроша в кармане и на третьи-четвертые сутки теряли над собой контроль. В первый же день Парсек был свидетелем того, как молодой, совсем еще мальчишка, Сутул, выхватил у сидящего рядом сокамерника шаурму и запихал себе в рот. Тот на него набросился. Паренек подавился и едва не задохнулся. Некоторое время один из полицейских в коридоре наблюдал за дракой через небольшое окошко, и лишь когда скорчившийся на полу под мощными ударами сокамерников Сутул перестал подавать признаки жизни, охранники ворвались и навели порядок.
— От чего он умер? — Парсек обвел взглядом камеру.
Все молчали.
Неожиданно по изменившемуся лицу сидевшего напротив Атыллы он понял, что на него сзади собираются напасть. Парсек бросился вправо и развернулся. Вовремя. Туда, где мгновением раньше был его затылок, опустился кулак.
«И то хорошо, — успел подумать он. — Значит, убивать не собирались. Выходит, провокация. Сейчас наваляют и скажут, будто я дрался с этим сопляком и убил его. Тем более он наверняка еще теплый».
Ничего не оставалось, как принять бой, и он из положения сидя двинул ступней в коленный сустав турка.
— Ох! — Турок свалился на пол.
Продолжая сидеть на корточках, Парсек залепил ему кулаком в лицо. Удар получился с двойным эффектом — турок еще и разбил затылок об пол. Все с ревом вскочили со своих мест. Показалось, будто под каждым из сидящих сработала пружина.
Парсек выпрямился, тут же шагнул влево, уходя в сторону от громилы, несущегося на него, как локомотив на легковушку, застрявшую на переезде. Как и следовало ожидать, не знавший техники рукопашного боя парень по инерции пролетел мимо. Повалив нападавшего, Парсек двинул ему локтем в основание черепа. Следующий удар пришелся в висок Фатаха. Разворот. Размахнувшийся для удара Хасан лязгнул зубами и врезался головой в стену. Удар кулаком в подбородок — и в пищу придется употреблять только тертые продукты. Смотреть, как турок сползает по стене и заваливается на бок, времени не было. Шаг в сторону, нырок под летящую в голову ногу, тычок в глаза пальцами убеленному сединой турку. Вопли, крики! Парсек работал руками, ногами, головой. Отталкивался от стен, пригибался под стихийными ударами, грамотно подставлялся под те, от которых уже не уйти. Половина сокамерников валялись на полу, другая часть арестантов жалась к стенам, и лишь немногие смельчаки еще махали кулаками, нападая на русского…
Неожиданно в глазах Парсека что-то вспыхнуло ярким светом, после чего сознание заполнилось вязкой темнотой.