Он сомневался, что вслепую попадет в переднее колесо.
— Давай еще раз попробуем, — Турпал отставил кружку с чаем и встал из-за стола.
Они прошли под навес. Аслан осторожно, чтобы не было слышно пленникам, открыл дверцу «жигуленка» и сел на заднее сиденье. Высунув руку с пистолетом в окно, он направил ствол в переднее колесо и попросил:
— Проверь.
Турпал присел на корточки и прищурил глаз.
— Если выстрелишь сейчас, то попадешь в двери.
Аслан опустил руку, прикрыл глаза, собираясь с мыслями, и снова направил пистолет в колесо.
— А сейчас? — спросил он шепотом.
Турпал снова прищурил глаз, проверяя линию прицеливания, и вынес новый вердикт:
— Попадешь в диск.
— Будет отдача, встречный ветер, тряска, да и колесо ходит на амортизаторах, — перечислил Аслан. — Из восьми одна пуля должна найти свою цель.
— Ты запомни свое положение в салоне, — стал инструктировать Турпал. — Упри бок в дверцу, а лопатку прижми ближе к стойке… Повтори.
Аслан снова прицелился.
— Сейчас точно в колесо, — констатировал Турпал.
— А если он в это время крутанет руль? — неожиданно спросил Аслан.
— Если он так поступит, то мы улетим с трассы. — Турпал выпрямился. — Еще лучше. Нам ведь просто надо, чтобы машина остановилась. Тогда и стрелять тебе не обязательно.
— Я думаю, Мовса повторит попытку нейтрализовать нас.
— Надо рассказать им о наших планах, — принял решение Турпал.
— Точно! — обрадовался Зураб. — Наверняка за ночь придумают, как не дать нам уйти в Дагестан.
— Главное, чтобы они не смогли до конца реализовать задуманное, — усмехнулся Турпал.
— Как это? — не понял Аслан.
— Они постараются нейтрализовать нас, — стал объяснять Турпал. — А нам надо как-то уйти от поста…
— Ты в этом смысле! — протянул Аслан и нахмурился: — Могут и убить.
— Давай тренироваться! — Турпал снова присел на корточки.
Парсек достал магнитный ключ, но не успел его приложить к замку, как дверь открылась, и навстречу шагнула женщина с собачкой на руках. Увидев перед собой раскрасневшегося бородатого мужчину в спортивном костюме и натянутой до бровей шапочке, она шарахнулась в сторону. Собачка жалобно тявкнула.
— Извините! — Парсек посторонился и попытался смягчить ее испуг улыбкой. Но после кросса по парку она получилась похожей на зловещий оскал.
Беззвучно шевеля губами, женщина тенью скользнула вдоль стены дома, а Парсек, минуя лифты, устремился вверх по лестнице. Каждое утро он завершал пробежки пешим подъемом на восемнадцатый этаж и отжиманиями от пола.
Ольгу Парсек застал в прихожей. Она уже надела сапоги и наматывала вокруг шеи шарфик. А ведь когда уходил, еще нежилась в постели.
— Куда собралась? — оторопело спросил он.
— Домой, — лаконично ответила она.
— Чего так? — Он посмотрел на часы. — Я думал, ты со мной позавтракаешь.
— Катя только что звонила. — Ольга всучила Парсеку курточку и развернулась спиной. — У нее Вадим был.
— Так, — протянул Парсек, помогая Ольге одеться. — И что?
— Она сказала, что я только что ушла.
Душа ликовала. Вадик, со смешной фамилией Кузиков, преграда в виде бетонной стены между Парсеком и любимой женщиной, приехал на сутки раньше, и Ольга, что называется, попала. Нет, такое случалось и раньше, но благоверный никогда не приходил с проверкой к сестре домой. Он доверял Ольге, да и ленился лишний раз двигаться. Но Парсек знал, даже был уверен, рано или поздно супруг ощутит тяжесть рогов. Да и какой это супруг? Ольга у этого человека, скорее, заложница. Угораздило же ее пару лет назад устроиться финансовым директором в какое-то кредитно-инвестиционное управление капиталами. В том же самом здании располагался офис крупной транспортной компании, которой руководил Кузиков. И звали его тогда не Вадик, а Вадим Геннадиевич. Как-то незаметно они познакомились, но до отношений дело не дошло. Как выразилась Ольга, рассказывая Парсеку эту историю, «типаж не ее мужчины». Кузиков не терял надежды. Ольгу это веселило. И, видно, наказала ее за это судьба-злодейка. Очередная аудиторская проверка привела Ольгу в следственный изолятор, откуда, по совокупности статей, она должна была отправиться за седой Урал лет на восемь. И это она, возможно, вынесла бы, ведь сидят же люди, да только нельзя было ей в тюрьму, поскольку содержала Ольга больную редким заболеванием сестру, которая без ее помощи не протянет и месяца. Но ведь судьям-то этого не объяснишь. И вдруг, когда до суда оставались считаные дни, ее выпустили. Просто так, взяли и выставили за ворота следственного изолятора, перед которыми томился в ожидании воздыхатель. Как оказалось, этот самый Кузиков продал свою компанию и возместил ущерб вкладчикам, а себе оставил один трейлер. Она его тогда по-настоящему, крепко обняла, а он не преминул шепнуть ей на ушко, мол, прорвемся! Шоферить буду, снова когда-нибудь свое дело начну… Терпение Кузикова было вознаграждено.
Парсек поступок парня оценил, но справедливо считал подлостью такой способ достижения цели и теперь сам ждал своего часа. А Ольга не женщина, а сказка — синеглазая брюнетка со слегка вздернутым носиком. Парсек был от нее без ума! А ей от их любви было тяжко! Чувствовала она себя последней гадюкой, которую пригрел у себя на груди бывший миллионер, но ничего поделать с собой не могла. И Кузикова этого понять было можно. В общем, каша!
Сейчас случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Был бы день, а не раннее утро, еще куда ни шло. Мало ли куда могла зайти Ольга по пути домой? На каждом шагу салоны красоты, бутики и прочие заведения, манящие слабый пол. Скажи она своему Кузикову, что была в парикмахерской, он бы поверил.
Когда-то успешный бизнесмен теперь сильно изменился, по-видимому, от пережитого стресса. Опустившийся до животных инстинктов, мужчина все свободное от работы время валялся перед телевизором, периодически выползая на кухню в майке и спортивных штанах с отвислыми коленками. Его больше заботили ощущение сытости да какой-нибудь тупой боевик. Оттого Парсеку было вдвойне обидно делить эту женщину с ним.
— От твоего дома до дома сестры от силы десять минут ходьбы, — стал рассуждать Парсек. — Как ты ему сейчас объяснишь, что шла почти час?
— Не знаю! — Готовая расплакаться Ольга повернулась к нему всем телом.
— Так, может, как раз это тот случай? — Он смотрел в синеву ее глаз, надеясь услышать такой долгожданный ответ.
— Я ведь тебя просила! — Ольга сложила на груди ладони лодочкой и взмолилась: — Не поднимай больше этот вопрос, не рви ни мне, ни себе душу!
— Я тебя провожу, — принял он решение.