– Давайте сначала выясним кое-какие обстоятельства, – выдохнула я, пытаясь выстроить логическую цепочку, – Чем докажете, что сейчас пятнадцатый век, а вы – моя бабушка?
– Я твоя кто?! – Женщине явно не понравилось, что её назвали бабушкой.
– Не суть, – отмахнулась, – так как?
– С чего это вдруг я должна тебе что-то доказывать, горемычная? – Прищурилась та, – То, что я Лукерья и какое положение занимаю, знает весь магический мир. Вот мой медальон.
Я взглянула на висящую у неё на груди вещицу, которая являлась отнюдь не безделушкой. На ней было выгравировано магическими рунами имя Лукерьи и дракон, изрыгающий пламя – символ Седьмого Ковена. Такие медальоны намертво привязаны к владельцам, и их надеть не может никто другой.
Теоретически Лукерья по словам мамы жива и в моём родном двадцать первом веке, но вот только даже Бабы Яги стареют – перешагнув порог семисотлетия, она должна выглядеть лет эдак на шестьдесят. Да и Федя не стал бы врать насчёт нынешней Бабы Яги… Но как тогда объяснить то, что я в этом веке оказалась дочерью какого-то герцога? Впрочем, чтобы размышлять об этом, мне нужно было хоть чуть-чуть свыкнуться с мыслью, что я… попала в пятнадцатый век, в эпицентр событий магической истории. Как?!
– Мне надоело твоё молчание! – Грозно напомнила о себе Лукерья, – Говори, а то в жабу превращу! Кто ты такая, и что тебе нужно?
Я затравленно покосилась на… скажем так, родственницу, до крови прикусив губу. И вот как мне ей сказать, что я, то бишь взявшаяся из неоткуда девица – её… внучка?
– Э-э-э… – смущённо улыбнулась, пытаясь подобрать слова, – Так вышло, что я… тоесть вы… вобщем, мы родственницы…
– Это невозможно, – покачала головой она, окинув меня оценивающим взглядом, – Наш род всегда идёт только по прямой линии, каждая Баба Яга имеет только одну дочь, и ни одного родственника.
– Да, я знаю, – кивнула, ибо мама не раз говорила мне об этом, – Просто… кхм. Как бы абсурдно это ни звучало, если я попала в пятнадцатый век, и вы та самая Лукерья, то я… я – ваша внучка.
Женщина изумлённо и недоверчиво вскинула бровь, а затем громко и неприятно, как классический злодей, расхохоталась.
– Федь, выпроводи эту дурёху, – сквозь слёзы смеха велела она, – Не знаю, что ей нужно и откуда в ней задатки моего дара, но она явно не в себе. У меня даже дочери ещё нет.
– Лучше уйди подобру-поздорову, – посоветовал домовой, – Лукерью лучше во всём слушаться.
Мгновение я совершенно растерялась, не зная, что делать. Меня выгоняют из собственной избы! Но, если верить всему происходящему, она пока ещё не моя. Меня здесь тогда ещё не должно быть и в помине, как и вообще где бы то ни было.
Взглянув на всклоченную грозную женщину с острым, внимательным, перебирающим каждую фибру души взглядом, мне почему-то стало неприятно, как-то некомфортно находиться здесь. Потому всё, что мне оставалось, лишь поймать остаточную магию и таким образом вернуться туда, откуда попала сюда. Что за чертовщина творится вокруг?! Зачем и как я оказалась в далёком прошлом?
В любом случае, стоит для начала тщательно разузнать всё о том, кто я здесь такая и прощупать почву в целом. Русские не сдаются! По крайней мере, раньше времени…
* * *
…Странной незнакомки уже и след простыл, а домовой всё смотрел в пустоту комнаты, по привычке задумчиво теребя бороду.
– А ведь она и впрямь не лгала, – разрушил он повисшее молчание, – Твой и её дар – абсолютно одинаковые, Лукерья. И родственная связь между вами очень близкая.
– Такое возможно только в одном случае, – пробормотала та, подкидывая поленьев в печку, – Если она воспользовалась заклинанием перемещения во времени. Но и это исключено – даже мне это заклятье не под силу, что уж говорить о юной девочке. Так что ты ошибся.
Однако подозрительности в домовом от этого уверенного высказывания мало поубавилось. Он привык доверять своим способностям, чутью, и девчонка точно не лгала. Что-то тут не так…
«Чем хуже у девушки дела, тем лучше она должна выглядеть»
Коко Шанель
Вернувшись в ту комнату, из которой телепортировалась в избушку, я по-новому посмотрела на окружающие меня предметы. Прежде всего, пыталась найти на подушках, постели и шторах какое-нибудь свидетельство того, что они произведены на заводе – этикетку производителя, например, или ровные, незаметные швы, какие могут быть нанесены только машиной… но ни того, ни другого не обнаружилось. Никаких этикеток, указаний, все швы достаточно ровные, но выполнены явно вручную.
Впору уже паниковать, чем я, собственно, и занялась.
– Госпожа, – неслышно вошедшая в комнату горничная исполнила изящный реверанс, – Вам не следовало бы вставать. Скоро придут лекари и целители, обследуют вас. Сейчас вам нужно поесть и отдохнуть.
Я уже хотела было отказаться, но мой желудок был со мной категорически не согласен, потому пришлось покорно кивнуть.
– Потом отведёте меня в библиотеку, – ложась обратно в гигантскую кровать, попросила я, – кстати, как вас зовут?
Женщина обернулась и печально, с сочувствием взглянула на меня.
– Хельга, госпожа. Я ваша кормилица и служанка.
Ну ладно, уже что-то. Проберусь в библиотеку, узнаю что-нибудь о нашем роде и, может быть, каким образом я здесь оказалась. Остальное узнается позже – эта «потеря памяти» мне явно на руку. Вот только неудобно обманывать их. Интересно, а где настоящая герцогская дочка?
Приблизительно через час в комнату прибыл целый консилиум врачей. Они долго меня обследовали, заставляя чувствовать себя покорной тряпичной куклой, шептали какие-то заклинания, мудро почёсывая бороды. В итоге сказали, что со мной всё в порядке, я абсолютно здорова и мне просто какое-то время нужен покой. Чего и следовало ожидать.
Наскоро поев, хотела было уже сбежать в библиотеку, но Хельга оповестила меня, что сначала я должна подобающе одеться. И только тут я к своему стыду и ужасу поняла, что в избушку бабушки заявилась в одной ночной сорочке с шёлковым халатом поверх. Я где-то читала, что в раннем средневековье была мода ходить полуголыми, это считалось красивым, но отнюдь не сочла это поводом следовать подобному примеру.
Ванны здесь оказались очень похожими на наши, только разве что обильно украшенными всякими затейливыми узорами. Как сообщила Хельга, в Европе нечасто пользуются этим чудесным изобретением, но в магическом мире все предпочитают быть опрятными.
Как человек, с интересом относящийся к истории, я с энтузиазмом разглядывала всё вокруг, будто новорожденный младенец, впервые увидевший мир, и отмечала детали. Например, вместо шампуня волосы мыли какими-то специальными отварами с примесью мыла, натирали различными благовониями, так что из ванной я вышла, благоухая, как цветок. Единственное, что непривычно, так это то, что моешься не самостоятельно, но все мои робкие попытки сопротивления Хельга уверенно пресекла.